— Конечно, волнует.

— Ты такой наивный, — снисходительно заметил Марк, — а ведь вроде взрослый человек!

«А ведь маленький засранец прав, — подумал Давид, вытряхивая снег из волос и снова натягивая на голову шапку. — Ей наплевать, даже если я привезу их в машине «скорой помощи» с переломанными костями и гипотермией».

Они оба посмотрели вниз, на Миранду. Она лежала на снегу без движений. Марк кинулся к ней, покатившись по снегу вниз, и попытался поднять ее. Она весила килограммов на десять больше, чем он, и оказалась для него слишком тяжелой. Она обвисла мертвым грузом и начала стонать. Давид глядел на них и понимал, насколько сильна разница в их психологической зрелости. Он слышал, что обычно бывает как раз наоборот. Но Марк был, как сварливый старик, угрюмый и склонный к самоанализу, тогда как Миранда могла в одно мгновение стать абсолютно инфантильной.

Вот она истерически хохочет, потом притворяется умирающей, затем болтает ногами, как двухлетний малыш. Девочка замерзнет, если будет лежать на снегу, но у Давида не было сил вмешаться. Он посидел на склоне какое-то время. Он ни часа не спал этой ночью, думая о том, что удалось выяснить. Спящий Медведь никак не мог оплодотворить очаровательную молодую женщину во время их поездки, это совершеннейший абсурд. Как бы он ни упрекал себя в предубеждении и предвзятости, он не мог представить их в объятиях друг друга. Медведь был настолько стар, что годился ей в деды, а то и в прадеды. Мог, конечно, быть другой мужчина, хотя она сказала, что не была ни с кем уже очень давно. Но не будет ли слишком наивным верить этому? Почему у молодой женщины не могло быть любовников? Еще одна возможность, от которой у него закружилась голова, — сам Давид мог быть отцом ребенка. О Боже, возможно ли это? Даты говорят, что возможно.

Как и много раз в течение этих лет, перед его мысленным взором всплывали мельчайшие подробности их с Уйарасук соития, каждая деталь застыла в памяти его сердца и тела. Она тогда сказала, что у нее безопасный период, но он знал, что это ненадежно, поэтому надел презерватив. Ее мягкий жемчужный смех, его собственное веселье из-за неизбежной неэлегантности натягивания резинового наряда на напряженный пенис — он все это очень ясно помнил. Но презервативы иногда рвутся. Нечасто, но такое случается. Особенно если у них истек срок годности… Она была такая тугая внутри, а он такой большой… Она сама сняла с него презерватив в темноте…

Давид откинулся назад, закрыл глаза согнутой рукой, пытаясь унять волнение. Он не хотел думать об этом прямо сейчас. Не здесь, с детьми. Он посмотрел вниз. Теперь дети бросали друг в друга снежки, Миранда визжала и смеялась, а Марк действовал тихо и сосредоточенно.

Почему она не сказала ему? И почему Спящий Медведь не сказал ему? Может, он пытался. Необходимо связаться с Джозефом и задать ему вопросы о том письме, которое просил написать Медведь. Может, именно это Медведь и хотел сказать. Но он был слишком стар и не мог писать; Джозеф так и не выполнил его просьбу, поэтому Медведь решил оставить мальчику немного денег. Он ведь чувствовал ответственность за то, что произошло, а может быть, был сильно привязан к этой семье. В конце концов, он мог просто невзлюбить своего собственного внука. О Боже, он так далеко зайдет в своих размышлениях! Ему необходимо было знать. Он должен был знать!

Он почувствовал, как на плечо легла чья-то рука.

— Почему ты сидишь здесь вот так? — Миранда заглядывала ему в лицо. — Ты иногда такой скучный. Я ведь просто шутила. Пар спускала. Ты ведь не воспринял это всерьез? — Она нещадно терла его щеки своими заиндевевшими варежками. Давид схватил ее за руку и попытался запихнуть снег за воротник ее комбинезона.

— Па-а-ап! — взвизгнула девочка. Она никогда не упускала возможности назвать его папой. Казалось, для нее много значило, что у нее наконец есть отец, хотя он был далек от заблуждения, что она любит именно его. Безусловно, они очень подружились, и она видела, что он солидный, надежный, щедрый. И со временем, возможно, она почувствует, что он настоящий отец, которого ей так хотелось иметь. Слава Богу, она достаточно хорошо приспосабливающаяся девочка, вполне нормальная, несмотря на мать. А вот Марк был этакой вещью в себе, совершенно непроницаемый и непробиваемый. Как они отреагируют, если узнают, что у них, возможно, есть брат?

— О Боже! — застонал Давид.

— Боже… Что? — Миранда попыталась вырваться из его рук.

— Мы… опаздываем.

— Опаздываем куда? У тебя же даже часов с собой нет, глупый.

— Это кого ты называешь глупым? — Давид насыпал еще одну пригоршню снега ей за воротник, а потом крикнул Марку, чтобы тот поторопился.

Они побежали на горку, чтобы согреться, забрались в большой неэкономичный «бьюик», который Марта сдала ему в аренду с «большой скидкой», и он отвез их к Тилли.

* * *

Тилли не была шокирована, когда он сказал ей, что Марк и Миранда — его дети. У нее были свои источники — он никогда так и не узнал кто, — и она знала об этом еще за несколько недель до того, как он познакомил ее с детьми.

— Ты не первый западаешь на эту женщину, — чопорно произнесла она. — Кто-нибудь должен был сказать тебе, чтобы ты поостерегся. — Она многозначительно кивнула, намекая, несомненно, на какие-то разумные меры предосторожности, но в глазах светилась надежда. — Так, значит, ты здесь останешься?

И хотя Давид в глубине души понимал, что он беззастенчиво использует Тилли, она была в восторге, исполняя роль временной мамы. У нее не было собственных детей, и ей доставляло удовольствие готовить для Давида и двойняшек, а затем составлять им компанию за обедом в столовой. Миранда сразу привязалась к ней, полюбила торчать на кухне и печь с ней печенье и булочки, которых мать никогда не готовила. Гостиная Тилли с большим телевизором тоже была открыта для всех. Даже Марк, казалось, привязался к ней; иногда смешил ее своими острыми комментариями о человеческой природе, которые произносил в своей невозмутимой манере.

Давид обдумывал разные способы, как отблагодарить эту очаровательную женщину за ее доброту, однако в эти способы не входили секс и обещания, которые он был не в состоянии выполнить.

— Давид, ты выглядишь измученным, — заметила Тилли, когда он рухнул на диван и стал смотреть какое-то глупое игровое шоу, которое нравилось детям. — Давай я сделаю тебе джин с тоником.

— Тилли, ты ангел. Сделай побольше, пожалуйста. И не забудь внести его в мой счет. Напиши… «бутылка джина» — большими буквами.

— Что, так плохо? — Тилли весело засмеялась.

— Если ты напьешься, я уйду отсюда, — предупредила его Миранда. — Терпеть не могу пьяных.

— Твой драгоценный папочка такой же отвратительный, как и любой другой, когда напьется, — монотонно заговорил Марк, внимательно слушая шумное пустословие ведущего шоу.

— Ты-то откуда знаешь? — возмущенно воскликнула Тилли. — Твой отец не напивается.

— Ты просто не видела, — апатично сказал ей Давид. — Марк прав. Я такой же отвратительный, как и все.