В 1981 году он впал в кому из-за болезни и вскоре скончался от менингита[1009], Грейс пошла вразнос — если бы она в какой-то момент не оказалась в клинике Джона Хопкинса, то непременно погибла бы. Это был момент принятия решения: бросить пить или умереть. Грейс выбрала жизнь[1010].

Так же как и тридцать лет назад, чтобы найти себя в творчестве, Грейс обратила взор к старым мастерам[1011]. У нее были квартира и галерея в Нью-Йорке и чердак-мастерская в Балтиморе, где она жила и писала в портовом районе, заполненном стриптиз-барами, матросскими пивнушками и магазинами, торгующими артефактами Элвиса Пресли. «Меня ничто не остановит!» — заявила она в 1990 году, когда ей было 68. «Возможно все. Я могу отправиться куда угодно. Я могу написать шедевры. Я могу опять прославиться. И влюбиться. И похудеть!»[1012]

Художник Рекс Стивенс, который с женой Реджиной и сыном Райаном жил в последние годы в одном доме с Грейс, говорил, что, несмотря на замену двух тазобедренных суставов и множество других болезней, она писала каждый день, дисциплинированно «отправляясь в это путешествие»[1013].

Примерно в это время Дори Эштон встретилась с Грейс в Балтиморе и была потрясена, увидев одну из своих гранд-дев с тростью. А пока они разговаривали, ее в не меньшей мере потряс оптимистичный настрой Грейс. «Они должны были провести большую выставку Грейс Хартиган, ведь она была такой важной фигурой», — утверждала Дори. Однако сама Грейс не проявляла ни малейшей горечи по поводу того, что ее «отодвинули», а то и вовсе о ней забыли. «Ей просто было на это наплевать… ей было все равно»[1014]. Она перешла на чистое искусство… ну, или вернулась к нему.

Через шестьдесят лет после того, как Грейс начала писать, ее работы были представлены в более чем трех десятках публичных коллекций и участвовали в выставках музея Уитни и Музея современного искусства в Нью-Йорке; они выставлялись в галерее искусства Коркоран, Национальном музее американского искусства и музее Хиршхорна в Вашингтоне; в Балтиморском художественном музее и многих-многих других. Балтимор в конце концов осознал и признал мощь этой женщины, которая в какой-то момент выбрала этот город в качестве своего дома[1015].

Она действительно стала тут звездой. Студенты стекались к ней толпами, ее часто навещали эмиссары из другой эпохи: Хелен, Ли, Элен, Ларри, Билл, Дороти Миллер, Мерседес, Филипп Густон. Они ездили на юг, чтобы повидаться с ней. Грейс скончалась в 2008 году в возрасте 86 лет, и она была готова к смерти. Она прожила ту жизнь, которую сама себе выбрала.

Единственным, о чем сожалела эта женщина, по ее собственному шутливому признанию, было то, что она так и не научилась танцевать танго. Согласитесь, не слишком существенное упущение[1016].

После катастрофической прогулки с Жан-Полем под парусом по Эгейскому морю Джоан Митчелл тем же летом убедила его попробовать на вкус жизнь на Лонг-Айленде. Она много выставлялась в Нью-Йорке, Миннеаполисе, Париже, Милане и Мюнхене, ее картины хорошо продавались, но, несмотря на все больший всеобщий интерес к поп-культуре, во Франции она все еще считалась просто «женщиной знаменитого мужчины».

В лето 1960 года на Лонг-Айленде они поменялись ролями: Джоан была художником, а Жан-Поль — ее партнером, который «тоже пописывает». Ему, как и ей, подобный статус был совсем не по душе, так же как и очевидная радость Джоан от того, что она вернулась в свою среду. Жан-Поль попытался было уйти в свободное плавание — взял на себя руководство галереей Боба Кина, которого Грейс незадолго до этого отправила в отставку, купил серый «ягуар» и лодку и завел любовницу. Но все равно чувствовал себя второстепенным. А Джоан и тогда не изменила своего поведения.

Их ссоры опять переросли в физическое противостояние. Однажды Джоан появилась на людях с подбитым глазом, который прикрыла солнцезащитными очками[1017]. Мелодрама продолжалась до тех пор, пока Джоан опять не уехала с Жан-Полем в Париж, в уют и святость своей мастерской.

После возвращения на улицу Фремикур полотна Джоан выросли до трех метров в длину, и в них объединились элементы ее лучших произведений середины 1950-х. Судя по всему, самой художнице картины, написанные между 1960 и 1962 годами, не слишком нравились, но она сохранила их, хоть и держала повернутыми к стене[1018]. В 1961 году ArtNews напечатал о Джоан большую статью и дал ее фото на обложке, но в Париже практически никто не знал, чем она занимается[1019].

В 1962 году у Джоан прошла выставка, которую координировали сразу две галереи, расположенные на разных берегах Сены. Это была самая масштабная на тот момент выставка Джоан Митчелл в Европе. На ней присутствовали и Жан-Поль, и Барни, и Беккет, и Зука — все друзья, которых она собрала в Париже[1020].

Выставка имела огромный успех: на правом берегу, в галерее Дюбурга, распродались все работы. На второй точке, в галерее Лоуренса на левом берегу, триумф Джоан был также очевидным, но, к сожалению, недолгим. Этой галереей управлял американец Лоуренс Рубин, заключивший с художницей сделку — он будет выставлять ее работы и каждый год покупать их на десять тысяч долларов. Но вскоре после той выставки он внезапно отказался соблюдать соглашение.