Шли годы, и Лаа был вынужден признать, что история его матери не отличается от истории Мамы Сад и других женщин, которых мужчины бросили без всяких угрызений совести. Слабое утешение, но не он первый и не он последний. Желание найти того, кто давно исчез, не пропало, но стало меньше. Несколько лет Лаа не задумывался о своем происхождении… пока не появилась Кларенс.

Молодой человек взглянул на часы. Он трясся в автобусе уже два часа. Вдоль дороги тянулись обрезанные виноградники, мелькали деревушки. Дома в основном были каменные, одноэтажные, видно было, что очень старые, но встречались и современные, в два-три этажа.

Путь приближался к концу, и сердце Лаа сжалось. Шоссе стало узким, с одной стороны поднимались горы, с другой, далеко внизу, бурлила река. «Что за дьявольская сила погнала людей отсюда в Африку?» – думал Лаа. Это все равно что переселиться на Луну или Марс – настолько непохожим был пейзаж на привычный ему. Лучше или хуже – не ему судить. Но разве люди не считают свои родные места самыми красивыми?

Автобус остановился в Сербеане. Крупными хлопьями валил снег, как, вероятно, и положено в канун Рождества. Его встречала Кларенс, но он не сразу признал ее в женщине, одетой по здешней погоде. Лаа и сам был в темном шерстяном пальто, обвязанный шарфом по самые глаза. Они дружески обнялись, и Кларенс долго не могла от него оторваться, испытывая родственные чувства. («Инико крупнее», – мелькнула в голове мысль.)

– Ты представить не можешь, как я тебе рада! – Кларенс наконец отступила и вновь улыбнулась. – Надеюсь, наш снег тебя не слишком напрягает?

– У нас дожди по полгода льют, – усмехнулся Лаа. – Так что снег я уж как-нибудь переживу.

Пока Кларенс вела машину по узкой дороге, проложенной снегоуборщиком, они обменивались новостями.

– Как дела у брата? – спросила Кларенс как бы между делом, не найдя в себе сил назвать Инико по имени.

– Как обычно. Занят работой, детьми… – отвечал Лаа. – Он и так неразговорчив, а после твоего отъезда из него вообще слова не вытащишь.

«Со мной он много болтал, – подумала Кларенс. – И постоянно смеялся».

– Он передает тебе привет…

– Да, спасибо.

По мере приближения к дому Кларенс все сильнее нервничала. Она рассказала семье про Лаа, но не предупредила, что он и есть ее особый гость на Рождество. Как они примут его?

– Почти добрались, – объявила она звонко. – Приготовься к тому, что ты не сможешь встать из-за стола раньше завтрашнего вечера! И вот еще совет: молчание, если мама предлагает тебе еду, – это знак согласия!

Кармен с самого утра суетилась на кухне. Кларенс наконец-то пригласила к ним на Рождество своего друга, и она собиралась произвести наилучшее впечатление. Килиан весь день нервничал. Сперва он списывал это на погоду – так бывает, когда она меняется, – но ощущение было иным: почему-то сосало под ложечкой, будто должно произойти что-то невероятное. Он взглянул на Хакобо, который с нетипичным для него вниманием уставился в телевизор. Килиан так и не решился обсудить с братом новости, которые Кларенс привезла из Гвинеи, но знал, что воспоминания одолевают Хакобо не меньше, чем его самого. Оба столько лет делали вид, что ничего не произошло! Что Бисила рассказала Кларенс? Брат конечно же не мог об этом не думать.

Хакобо обернулся, перехватил взгляд Килиана и нахмурился. На самом деле сейчас его мысли были о другом. Его дочь решила пригласить «особого гостя» на праздник. Кармен разволновалась, считая, что это означает «нечто серьезное», а он сам испытывал смешанные чувства. Незнакомец мог стать членом их семьи, а мог и не стать, так стоит ли перья распушать? Но он радовался за дочь, которую любил больше всего на свете, и дал себе слово, что будет вести себя хорошо с парнем.

– Семья! – донесся от двери звонкий голос Кларенс. – Мы приехали! – Девушка нервно сглотнула.

Все выскочили в прихожую, и… Кармен поджала губы и удивленно присвистнула, Хакобо вздрогнул, как будто узрел привидение, а глаза Килиана наполнились слезами. Даниэла выронила коробку с золотыми звездочками, которыми она украшала скатерть. Звездочки рассыпались по полу, и девушка, вспыхнув, бросилась собирать их.

Кармен первая поприветствовала Лаа, и гость протянул ей коробку конфет.

– Оказывается, в Мадриде есть магазин под названием «Какао из Сампаки», – сообщил он заговорщицки. – Мне сказали, что там продают лучший в мире шоколад. Покупая, я подумал, что у вас будет отличная возможность проверить, правдивы ли слухи.

Хакобо пытался всеми силами сохранить самообладание. Фернандо Лаа? Сын Бисилы? И в этого парня влюбилась его дочь? Не может быть! О Господи, знала бы Кармен! Он проклинал судьбу за то, что свела Кларенс с единственными людьми на острове, с которыми ей точно не следовало встречаться. В курсе ли этот юноша, что случилось с его матерью? Они с Килианом смогли похоронить воспоминания… но тогда откуда взялся этот блеск в глазах брата? Килиан знал про Лаа? Почему тогда не сказал? В памяти всплыл обрывок письма, попавшийся ему много лет назад, когда он что-то искал в гостиной. В тот момент он не обратил внимания, но теперь письмо обрело новый смысл. Кларенс и Лаа могут быть вместе? О нет. Хакобо потряс головой. Он сделает все возможное, чтобы не допустить развития их отношений.

Лаа подошел поздороваться, и Хакобо холодно пожал ему руку.

– Он просто красавец, – шепнула Кармен дочери. – Но тебе стоило нас предупредить. Ты видела, какое у отца лицо?

Кларенс не ответила: она пристально наблюдала за Килианом. Дядя с нежностью держал руку гостя в своих огромных ладонях, как будто желая убедиться, что тот – не иллюзия, и без отрыва смотрел ему в глаза. Кажется, все детали головоломки встали на место!

Килиан наконец отпустил руку парня, и Кларенс представила Лаа Даниэле. Та поднялась на цыпочки и поцеловала его в обе щеки. Все дружно рассмеялись.

Кармен предупредила, что вот-вот будет готов ужин, и Кларенс отвела Лаа в гостевую спальню, чтобы тот переоделся. Когда он вошел столовую, коробка конфет стояла в центре стола, а Кларенс подумала, что первый раз слово «Сампака» будет сопровождать их весь вечер.

Все согласились, что Кармен превзошла себя. Она приготовила рождественский суп с тапиокой, яйца, фаршированные фуа-гра, подала восхитительного жареного ягненка с картофельными ломтиками и нежными зелеными бобами, а на десерт был лимонный пирог с меренгами. За столом разговор велся ни о чем, но потом, у камина, языки развязались.

– Кларенс много рассказывала о своей поездке в Гвинею, – произнес Килиан, откидываясь в кресле. – Но нам с братом было бы интересно услышать что-то и от тебя, Лаа.

На Лаа Килиан произвел сильное впечатление. Ему было уже за семьдесят, но он не утратил жизненных сил. С лица мужчины не сходила искренняя улыбка, в то время как Хакобо был мрачнее тучи. Лаа было неприятно осознавать это, но во взгляде Хакобо сквозило что-то отталкивающее. А может, просто показалось