1 марта Коковцов сообщил Николаю о своей встрече с Распутиным. Прежде чем он раскрыл рот, Николай спросил у премьера, действительно ли он или Макаров приказали выслать Распутина, что Коковцов отрицал. Выслушав рассказ о встрече с Распутиным и о его добровольном решении покинуть столицу и уехать в Покровское, царь спросил, что премьер думает об этом человеке.

Пока Коковцов говорил, Николай смотрел в окно, не говоря ни слова – явный знак неудовольствия. Но когда премьер закончил, Николай поблагодарил его за честность. Если верить мемуарам Коковцова, царь солгал ему, сказав, что едва знает «этого человека» и видел его всего два-три раза, и то коротко. Это был последний разговор о Распутине, хотя Коковцов занимал свой пост еще два года27.

Охранка сообщила, что Распутин уехал в Покровское 2 марта. Перед отъездом он отправил Николаю и Александре письмо: «Миленькие Папа и Мама! Вот бес-то силу берет, окаянный. А Дума ему служит, там много люцинеров и жидов. А им что? Скорее бы прочь Божьего помазанника долой. И Гучков, господин их… клевещет, смуту делает, запросы. Папа, Дума твоя, что хошь, то и делай. Никаких запросов не надо. Григорий»28.

Хотя Распутин и уехал из столицы, его образ продолжал занимать воображение петербургского общества. В феврале открылась весенняя выставка в Академии изящных искусств. Критики оценили коллекцию как посредственную, и зрителей было мало. Чтобы спасти выставку, нужно было что-то сделать. И 3 марта на выставке появилась новая картина – портрет Распутина в полный рост кисти художника Александра Раевского. И зрители валом повалили.

13 марта в газете «Биржевые ведомости» опубликовали большое интервью с Раевским относительно его творения. Заказ он получил от одной из поклонниц Распутина, которая хотела, чтобы образ великого старца был запечатлен на холсте. Портрет был написан за десять сеансов. Распутин каждый раз приезжал на автомобиле. Процесс, по словам Раевского, был непростым, поскольку Распутин совершенно не мог сидеть спокойно. Он находился в постоянном движении, его «нервная энергия» была «ужасна». Он был буквально пропитан электричеством, искры слетали с кончиков его пальцев. Но когда он целовал или касался человека, это электричество оказывало странно приятное, успокаивающее действие. Раевского тронула детская душа Распутина и его глубокая человечность. Когда во время одного из сеансов речь зашла о евреях, Распутин неожиданно разозлился и перебил говорившего о евреях плохо: «Это неправда! Перед Богом все люди равны!» Во время сеансов в мастерской Раевского было многолюдно. Многие поклонницы Распутина приходили посмотреть на художника за работой. Журналистам Раевский сказал, что долго пытался понять, что же в Распутине делает его столь необычным.

«Я пытался понять, в чем скрывается секрет поразительного обаяния Распутина, – сказал художник. – Честно говоря, он отличается от всех остальных благодаря некоей вдохновенной интуиции. С первой же встречи он проникает в вашу душу, узнает ее самые тайные уголки и может рассказать о ваших печалях, сомнениях и радостях».

Распутину портрет очень понравился («Вот настоящий художник!» – воскликнул он), его дамам тоже. Одна из них предложила Раевскому значительную сумму, но он отказался продать картину. Впрочем, не всем посетителям понравилось то, что на выставке представлен большой портрет Распутина. Когда кураторы узнали, что выставку собирается посетить вдовствующая императрица, они сняли картину и вернули ее на место, как только Мария Федоровна удалилась. Они-то точно знали, чего хочет публика!30

Отъезд Распутина породил разнообразные пересуды. 2 марта газета «Вечернее время» привела слова неизвестной женщины, которая якобы хорошо знала Распутина. Дама заявила, что считать отъезд Распутина окончательным поражением совершенно неправильно. Как раз наоборот. Хотя кампания в прессе и запрос Думы ему повредили, но до поражения еще очень далеко. Отъезд – это всего лишь «тонкий маневр». Распутин уехал, чтобы ситуация успокоилась, а потом он вернется. Все должны были сделать вывод: «Борьба с ним еще далека до конца»1.

8 марта полиция получила официальный приказ отменить все действия по Распутину. Если его отъезд и знаменовал собой победу партии вдовствующей императрицы, то назвать его позорным бегством было трудно. Распутина на вокзале провожали Вырубова и ее сестра Сана, они вручили ему букет белых роз, присланных из дворца. Совершенно ясно было, что Александра не признала поражения. «Эпопея Распутина» еще не завершилась. Никак нельзя было полагаться на слова Распутина (скорее всего, апокриф), напечатанные «Новым временем». Репортеру он заявил, что уезжает только для того, чтобы забрать дочь и привезти ее в Петербург, чтобы она воспитывалась с дочерями императрицы, что ему пообещала Александра. Распутин даже планировал провести весну в Крыму с императорской четой. Но одного отрицать было нельзя: скандал с Распутиным явно вел к «катастрофическому краху» всего государственного порядка2.

Следующим вопрос Распутина в общении с царем поднял Михаил Родзянко. Родзянко родился в дворянской семье в 1859 году, получил аристократическое воспитание, служил в Кавалергардском полку. После создания Думы он был избран депутатом от Екатеринославской губернии и стал одним из основателей Союза 17 октября, то есть лидером «октябристов». Октябристы стремились изменить Россию путем постепенных реформ. Политические взгляды Родзянко были близки к английскому сельскому консерватизму. Его можно было назвать умеренным либералом, не примыкавшим ни к крайне правым, ни к крайне левым. В 1911 году Гучков ушел с поста председателя Думы, и Родзянко занял его место. Высокий, импозантный, довольно массивный (маленькому Алексею он представился, как «самый толстый человек России»), Родзянко старался использовать свои физические особенности для укрепления авторитета в Думе – особенно на регулярных встречах с царем. В конце концов это ему не удалось – он не сумел понять своего монарха, а тот не воспринимал его всерьез3.