– Не забывайся, Роха! Не я, а ты ответ здесь держишь!

И, видя, что Сенака собирается позвать своих людей, доставленный на допрос поторопился:

– Твоя воля не верить мне, но не предавал я Иль и в гибели обозчиков нет моей вины.

– Говори.

И Роха начал свой рассказ:

– Ямых, меня, посланника, приняв и всячески мне угождая, открылся, что давно с истемниками в союзе состоит. И весь Закрай ждет часа, чтобы поквитаться с ненавистным Илем. Открыл мне также, что через меня теперь пути лежат к звездному младенцу. ― Он перевел дух, прежде чем продолжить. – Я знаю о младенце. О том, что звездою на землю принесен. И ты с матерью моей колыбель его хранили. Из-за него открылись черные врата и вышли истемники из нор… и многое другое случилось. Тогда и стал правитель к измене меня склонять. Сулил мне жизнь, щедрую на изобилие, в новом мире. Когда же понял, что верен я народу Иля, правитель подлый условие поставил мне, что, если по доброй воле не приму их мир, убьют они людей, со мной пришедших.

Роха снова перевел дух, а затем рассказал все, что произошло с ним впоследствии.

Сенака слушал его, не перебивая. А после сказал:

– Решили здесь, что ты предатель. Имя твое даже не хулили, а вырвали из памяти. Царь, узнав о твоей измене, вскорости занемог и помер. Потом не до тебя всем было: пришла война.

Но вот однажды, когда еще пожарища пылали, на границы Иля конь вынес мертвого всадника. Как говорили, конь был твой. Вначале думали, что ты и есть мертвец тот. Тление по всаднику прошлось. Но все же признали в нем другого, возничего, что был в обозе с вами. Мать узнала сына своего. Кто же усадил его туда, а главное – зачем? Пошли тут разговоры. И были те, кто усомнились, что предавал ты Иль.

– А ты? – поторопился спросить Спасенный.

Сенака еще раз посмотрел Рохе в глаза и крепко обнял:

– Тебе я верю, но что если другие не поверят? Как до сих пор тебя здесь не узнали?

– Не признают, пока я не откроюсь сам. Об этом позаботилась колдунья.

– Что делать думаешь? Давай же с нами. Мне воины нужны. Со мною оставайся. А хочешь ― иди на дальнюю заставу к Серебряному ручью. Это наш передний край. Там совсем людей уж не осталось. А впрочем, худо, брат, везде. Последним Иль остался, сгинули одни, другие покорились, третьи надеются в союзе с врагом спастись, но участь уготована для всех одна – погибель. Тогда, – и Сенака показал рукой назад, – многие пришли с желанием уничтожить Иль, спалить дотла. Зависть, жажда грабежа и злоба к справедливому народу привели их всех сюда. Мы им обломали зубы. И ждали, что наступит мир, но пришли другие… Истемники. Ты их встречал?

– Нет, – замотал головой Роха.

– Они напали ночью. Мы сражались, но… большинство из тех, кто дал им бой, погибли. Мы раньше не встречали их, они неутомимы в злобе и сильны неимоверно. Камень в пол охвата под силу им метнуть на сто шагов. Почти не видят они днем, но лишь настанет ночь, выходят на охоту, словно звери. А еще их псы – отродия тьмы… В тот год Иль горел пять лун. Они к живущим на земле жалости не знают. А главное, за годы долгие, что были под землей, человеческую природу поменяли. Людьми теперь назвать их можно лишь с натяжкой. Когда закрайников, тоуркунов и других грабителей мы разбили, тех, что из них уцелели, забрали проклятые в свои пещеры. Потом земля дрожала от страшных воплей. Истемники не остановятся, нельзя договориться с ними, их понять… невозможно. Я думаю, что цель у них одна ― нас уничтожить.

– А как же то дитя, что в колыбели звездной? Они так жаждали его заполучить, – усомнился Роха.

– Уверен, что лишь для того, чтобы мир наш погубить, и только.

– Я не помогу тебе в войне, хоть Иль мне отчий дом. Не стану я сражаться плечо к плечу с тобою. Но не суди меня!– Помолчав, Роха продолжил: – Время наше, боюсь, на исходе. Мне надо поспешить. Идти туда, откуда ты пришел. Добраться до самой сути, найти младенца и вернуть его.

– Куда? Кому? – растерялся Сенака. – Уж сколько думал я об этом! Кто бы мог ответ тот дать? Вот задача из задач.

– Для этого скажи, рыбак, как мне найти кораблик, что охраняет сон дитя?

– Не знаю… – с тоскою в голосе ответил ему Сенака. – Что скрывать… Было дело, как-то пытался малодушно назад вернуться я. Принять от Каулы честный суд. Нашел разбитую рыбацкую лодку. Ее, как смог, отладил. Помню, погода скверная стояла, штормило, злой дождь который день уж моросил, а мне только на руку ненастье было. Рискуя на корыте этом отправиться на дно, поплыл я по большой воде на поиски кораблика. Шел вдоль берега, повторяя курс, точно как в тот раз, когда нашли мы колыбель с младенцем. Правда, в этот раз пришлось мне пробираться через разбойничьи кордоны и посты. Ими все берега кишели. Но обманул я их и обошел их всех. Искал, высматривал туманы и в них не медля поспешал, смотрел во все глаза, но ничего, и близко, и отдаленно похожего на те места, не встретилось на моем пути. Вернулся я ни с чем. Затем отправился по суше, шел дорогой той же, по которой с Илеей уходили мы в Тоуркун. Всматривался в даль и жег костры, взбирался на самые высокие верхушки ― и снова ничего… Надеялся увидеть Ула, но сколько минуло ветров и лун с того момента, как мы расстались… Несчетно! Не нашел там ничего, кроме собак пещерных, чьей добычей едва не стал я снова. Теперь же вовсе туда нет возможности пробиться. Истемники и те, кто служит им, на всех дорогах. Как волки, рыскают они по тайным тропам, отыскивая чужие следы.

– И нет никакой возможности добраться до Большого озера?

– Боюсь, что нет, – помотал головой Сенака.

– Пусть даже так. Пусть рыскают. Пусть волки, разбойники или кто-либо еще! Я все одно отправлюсь и найду!

– Не будь безумцем! – попытался остановить Роху рыбак. – Дай мне подумать… – И, помолчав немного, сказал: – Слушай, Роха, они же приходят к нам по тайным ходам. Не роют землю, не пробивают скалы, а тихо появляются прямо у границ. Мы долго не могли понять, как получилось так,