импозантный, из тех мужчин, что с возрастом приобретают определенный шарм и лоск, привлекательный для женщин.

Я это отмечаю автоматически, улыбаясь приветливо и старательно не обращая внимания на очень даже заинтересованный мужской взгляд.

Немного нервно повожу плечами, надеясь, что поблизости нет приятелей Каза, умеющих блюсти собственность своих друзей так, словно это их честь задевает.

Были уже инциденты. Хватит, пожалуй.

Только не на открытии моей персональной выставки, при меценатах, приглашенных Холодовым из столицы.

Казу глубоко наплевать на любые регалии, когда дело касается меня или нашего сына. И репрессии могут быть крайне жесткими. А я хочу развивать свой успех, а не становиться пугалом во всех арт-кругах.

Все же, иногда наличие крайне ревнивого мужа очень сильно мешает карьере… Это один минус… В море несомненных плюсов.

Хорошо, что Каза нет здесь, думаю я, не успевая вовремя забрать руку, поданную для приветствия, и глядя, как Вахтанг ее целует, со значением рассматривая меня.

— Когда я ехал сюда, то был в первую очередь впечатлен вашими работами, — урчит басовито Вахтанг тембром профессионального соблазнителя, — но, если бы я знал, насколько у этих потрясающих акварелей невероятная создательница, клянусь, я бы выскочил из поезда и побежал впереди паровоза!

— Такая возможность все еще есть, — знакомый голос заставляет вздрогнуть, поворачиваюсь, натыкаюсь на жесткий сканирующий взгляд мужа.

Он стоит в паре метров от нас, когда успел подойти, непонятно, вот только-только на горизонте никого не было!

Каз смотрит на мои пальцы, все еще захваченные в плен Вахтангом, чуть заметно подрагивает ноздрями…

И я понимаю, что сейчас мой изысканный прием, с такими перспективными гостями, будет просто уничтожен!

В панике пытаюсь забрать ладонь у Вахтанга, но тот хмурится и удерживает.

Каз наблюдает за этим, мягко и безумно улыбается,по-волчьи сверкнув белыми клыками, и мне становится совсем страшно!

Оглядываюсь по сторонам, вижу стоящего неподалеку Ара, что-то шепчущего на ушко глубоко беременной Ляле, умоляюще заламываю брови, глядя на него.

Ар ловит в фокус мою мольбу, стреляет взглядом на Каза, молча, страшно, неотвратимо двинувшегося в нашу сторону, и успевает, как всегда, вовремя:

— Матвей Игоревич, — солидно басит он, ловко вклиниваясь между мной и Вахтангом, — а я вот хотел спросить кое-что…

Я пользуюсь моментом, разворачиваюсь к Казу как раз вовремя, чтоб перехватить его.

— Милый, я так пить хочу!

Он тормозит на полном ходу, смотрит на меня, и в его взгляде яркое безумие, такое огненное, завораживающее.

— Пить? — он осматривает меня, хмурится, безумие в его глазах чуть притухает, — устала? Пошли уже отсюда.

— Да, пить… Пойдем, пойдем…

Увлекаю его в сторону фуршетного стола, поглаживая по напряженному предплечью, болтаю, стараясь переключить:

— Как там Андрюша? С кем ты его оставил?

— С Ланкой и Вальчиком.

— О…

— Ей надоело тут, и Вася ее увез.

Я киваю.

Моя сестра не особенно любит тусовки, тем более, на последнем сроке это и тяжеловато. А Вася, норовящий ее исключительно на руках таскать, исполняет любой каприз сестры. Я иногда даже думаю, что по степени безумия он Каза может переплюнуть.

И очень радуюсь за сестру. Ей нужен был именно такой мужчина, умеющий принимать решения, умеющий оберегать и любить. Это награда ей за все годы мучений, беспросветности с гнидой Сергеем. Ее бывшего мужа, кстати, карма все-таки настигла, он проиграл все деньги, что украл у родного сына, и его сильно избили какие-то подонки. Избили так, что он оказался в инвалидном кресле.

И нет, мне его не жаль. Прежняя Маруся, быть может, и посочувствовала бы ему, но я уже давно другая. Злорадства нет, и желать я такого никому не буду, но сочувствовать… Увольте.

Он попрекал жену тем, что она родила ему ущербного ребенка, попрекал сына инвалидностью… И сам стал инвалидом. Так бывает. Земля — не всегда круглая. Встречаются на ней и острые углы.

А Вальчик, кстати, уже вполне самостоятельно и ровненько ходит. Операцию успели сделать вовремя. И реабилитация помогла. Сейчас он занимается плаванием, делает в этом поразительные успехи. И я рада за него, так рада!

И за Ланку тоже. И за ее шерстяного монстра, Васю Буйвола, в миру оказавшегося вполне успешным предпринимателем, владельцем собственного охранного агентства. Просто удивительно, как выражение лица меняет человека! Когда он смотрит на Ланку, словно изнутри светится…

— Пей, — прерывает поток мыслей Каз, — и валим отсюда.

— Я не могу, это моя выставка, ты что? Тут нужные люди…

— Да… — задумчиво косится он на Вахтанга, с интересом принимающего участие в разговоре Ара и Холодова, — я вижу, очень нужные…

— Прекрати! — гроза уже миновала, Каз пришел в себя настолько, что способен нормально воспринимать критику, и я луплю его ладонью по каменному плечу. Отбиваю себе пальцы, шиплю.

Каз тут же перехватывает мою руку, принимается целовать отбитые подушечки. И приговаривать:

— Нечего позволять всяким нужным людям себе ладошки облизывать… Это что такое вообще? А если б я не приехал? Это хорошо, что Ар звякнул, что тут полно уродов, тебя глазами раздевающих…

— Так и знала, что это ваша святая троица опять! — с досадой пытаюсь я вырвать руки, — не Хазар, так Ар, не Ар, так Вася! С ума сошли совсем со своей ревностью! Ну Хазар, понятно, ему Анька нервы треплет, и он ей тоже… Ну а вы-то чего? Я же повода не давала никогда! И Ляля. И уж тем более Ланка!

— Знаешь, Марусь… — Каз неожиданно останавливается, прикладывает мои пальцы к своей колючей щеке, смотрит серьезно, — мне иногда так страшно… Ты не представляешь… Ночью просыпаюсь и тебя взглядом ищу все время. Ты помнишь, с Андрюшкой в детской как-то уснула, так я, когда тебя в кровати не нашел среди ночи, думал, сердце остановится… Прямо как тогда, два года назад…

— Не вспоминай… — шепчу я, вздрагивая.

— Не могу… Никогда не забуду… Пришел, а у тебя палата пустая… Я подумал, что ты… Что с тобой что-то… Всех перетряс, и Аньку тоже. Мне потом Хазар за это отдельно по роже настучал, но плевать было… Если бы она не сказала, по какому маршруту ты уехала, я бы… Черт…

— Мне надо было, ты же знаешь… — шепчу я,