Цесаревич грустно усмехнулся:

— Знаешь, у меня иногда складывается такое ощущение, что мой сын в эволюционном плане находится на несколько ступенек выше, чем все остальные окружающие его люди, в том числе и я. Помимо светлой головы, в Алексее буквально все подчинено задаче безусловного выживания в любых экстремальных условиях, а жизнь у него складывается так, что этот полезный навык еще и постоянно тренируется. Я ответил на твой вопрос?

Баронесса призывно потянулась:

— То есть за будущее России можно не переживать?

Великий князь не обратил никакого внимания на соблазнительную позу женщины — он явно думал совершенно о другом:

— А ты сомневалась? — И принялся одеваться. — Прости, мне надо бежать — необходимо договориться, чтобы Гогенцоллерны обеспечили встречу Алексея во Франкфурте-на-Майне.

— Вернешься?

— Постараюсь. Но ничего обещать не буду. Сама понимаешь…

— Понимаю. И буду покорно ждать своего госродина…

* * *

Когда служки вынесли из кабинета второй труп, кардинал перекрестился и обвел хмурым взглядом оставшихся в живых четверых братьев:

— Теперь вы поняли, как Витольду удалось выжить в первый раз? — Братья молча, с некоторой задержкой кивнули — они все еще находились под действием настойки опия. — Впечатлились возможностями Романова? — Опять заторможенные кивки. — И этот русский принц продолжает прогрессировать! На какое-то время мы сумели сбить его со следа — круг ценой жизней двух наших братьев сработал чисто, — но русский точно не отстанет. Слушайте мой приказ. Из Рима никуда в ближайшее время не отлучаться, быть постоянно на связи. И помните, мы обязаны отомстить Романову за смерти шестерых наших братьев, в том числе и за Витольда, потому что лично я не верю в добровольное предательство последнего, явно ставшего послушной марионеткой в руках русского принца! Помолимся, братья…

* * *

В порту Франкфурта, к моей большой радости, нас встретила довольно-таки скромная немецкая делегация, состоявшая из дежуривших этой ночью представителей руководства воздушной гавани, поэтому длинных торжественных речей не последовало, и нам сразу предложили в пользование дежурный «Майбах» с водителем и микроавтобус «Мерседес» в сопровождение. Посовещавшись, мы решили осмотреть микроавтобус и, поблагодарив работников порта за заботу, выбрали именно «Мерседес» для своего дальнейшего передвижения.

За территорией аэропорта нас ожидал «почетный эскорт» — три полицейские машины в полной раскраске и с включенными «люстрами». Когда мы выехали на трассу, полиция активировала еще и звуковые сирены, видимо, призванные разогнать мешавших движению кортежа почтенных бюргеров.

— Герр Зиберт, — я встал с кресла, шагнул в проход и обратился к нашему водителю, — не могли бы вы связаться с доблестными блюстителями общественного порядка и попросить их отключить сирены?

— Конечно, ваше высочество! — кивнул водитель, тут же схватил рацию и начал довольно резко раздавать команды, не собираясь, судя по всему, скрывать от меня свою принадлежность к спецслужбам.

— Спасибо, герр Зиберт! — поблагодарил я его.

Вернувшись на свое место, заметил насмешливый взгляд Кузьмина:

— Царевич, а с тобой очень удобно путешествовать — у меня еще ни разу нигде паспорт предъявить не потребовали.

— Ваня, не поверишь, я даже не в курсе, где лежит мой паспорт, — улыбнулся я в ответ и достал телефон: — Так, дорогие мои, а нет ли у вас желания по дороге в Париж, раз уж случилась такая оказия, посетить с кратким визитом несколько немецких и французских городов? Время у нас пятый час утра, а позавтракать предлагаю… — я открыл карту, — в Штутгарте. Заодно и городок коротенько посмотрим. А потом двинем… в знаменитый Баден-Баден с его горячими источниками.

Колдун переглянулся с воспитателем, и они, не сговариваясь, достали уже свои телефоны. Вскоре уточненный маршрут был доведен до моего не собиравшегося возражать родителя, герр Зиберт получил новые вводные, и мы с Прохором и Ваней, устроившись поудобнее в креслах, задремали…

* * *

В номере Романовых никто не спал — уже больше часа шло обсуждение того, что конкретно необходимо предпринять в отношении Медичи и Сфорца в самое ближайшее время. Предложения выдвигались самые разнообразные, вплоть до радикальных, но упиралось все в одно — главного свидетеля, которого можно было предъявить Бурбонам и Гримальди в случае, если итальянцы откажутся выполнять условия Романовых. Ничего, кроме голословных утверждений, в наличии у правящего рода Российской империи не было.

— Отец, — цесаревич начал терять терпение, — на Медичи мы надавим без проблем, а вот со Сфорца у нас ничего не получится. Вариант с физическим устранением понтифика вполне осуществим, но на политику Ватикана это если и повлияет, то несильно… А если мы с устранением не дай бог напортачим, рискуем получить еще один крестовый поход, только вот направлен он теперь будет в сторону России.

— Согласен с Шурой, — поддержал племянника великий князь Владимир Николаевич. — Коля, я просто не представляю, как мы сможем повлиять на и так отрицательно настроенного к нам Сфорца. Денег ему предложить? Так он их возьмет и как ни в чем не бывало продолжит строить нам козни. Предложить еще что-нибудь? Все равно обманет. Начать угрожать? Эта тварь тут же во всеуслышание заявит, что его, наместника Бога на земле, коварные русские обещают прикончить. Одним словом, куда ни кинь — всюду клин!

— Отнюдь, Вова… — подал голос князь Пожарский, молча просидевший все обсуждение у барной стойки. — Вы опять скатываетесь в решение проблемы стандартными способами и не видите очевидного. Кого боятся больше всего и Медичи, и Сфорца, и таинственные прихвостни понтифика из Ватикана? Правильно, великого князя Алексея Александровича, уже доказавшего всем заинтересованным лицам свою способность идти до конца в решении интересующих его вопросов. Вот и надо поручить ведение переговоров внуку.

— Мишаня, ты серьезно? — поморщился император. — Алексей уже не раз и не два прямо намекал Сфорца, чтобы тот от нас отстал, а понтифик упорно намеки игнорирует и продолжает вести свою подрывную деятельность с удвоенной силой.

— Значит, Алексею необходимо донести до Сфорца информацию таким образом, чтобы понтифик не только осознал и проникся ею, но и под страхом неизбежных последствий прекратил свои богомерзкие интриги. — Князь фыркнул. — И вот тут, Коляшка, уже нам с вами стоит подумать о таком важном элементе предстоящей беседы, как соответствующий антураж — Сфорца у нас человек воцерковленный, любит ритуалы и символы, вот и будем ему соответствовать…

* * *