— А, так вы приехали вступиться за честь сестрицы! Что ж, в таком случае, я к вашим услугам. Кто будет вашим секундантом, барон?

Вульф растерянно заморгал.

— Вы ведь изволите предлагать мне дуэль? — уточнил Самсон Львович.

— Какую, к черту, дуэль! — возмущенно выдохнул Вульф. — Я еще не лишился рассудка, чтобы рисковать головой из-за Леноры. Я хочу вернуть свою холопку. Вот ваши деньги, берите их и отдавайте мне Верку. Я расторгаю купчую!

— А я, — спокойно возразил Крутобоев, — не хочу возвращать вам эту девушку. К тому же это и невозможно: я подарил ее своему управляющему, и не в моих правилах отбирать подарки.

— Вы подарили Верку Литвинову?!

— Да вам-то какое дело? Она уже не ваша крепостная, а моя, кому хочу, тому и дарю. Тем более что они приглянулись друг другу и собираются повенчаться.

— Повенчаться?! — взвизгнул Юлий Карлович. — А, стало быть, вы все это намеренно подстроили, чтобы отобрать у меня Верку и отдать Литвинову! Закрутили роман с моей сестрой…

— Прошу прощения, барон, но никакого романа с графиней Лисовской я не закручивал. Напротив, это она пыталась «закрутить» со мной роман. Да только я еще не выжил из ума, чтобы принять ее сладкие речи за чистую монету.

— Вы обманули Ленору!

— Вздор, сударь! Наши отношения не зашли дальше любезных разговоров. А что касается крепостной девушки, то я отвалил за нее в четыре раза больше, чем она того стоит. Так что ваша многоуважаемая сестрица внакладе не осталась.

— Зато я остался… Но я не позволю тебе обвести меня вокруг пальца, старый мошенник! — Вульф угрожающе наклонил корпус вперед и двинулся навстречу Самсону Львовичу. — Отдайте мне Верку, господин Крутобоев, — прошипел он, понизив голос и мрачно сверкая глазами. — Отдайте по-хорошему, не то хуже будет!

— Ступай-ка ты, немчура поганый, вон, — презрительно процедил Самсон Львович. — А то как бы тебе самому худо не сделалось.

— Да я… да я вас по судам затаскаю… в Сибирь…

— Что-о?! — грозно вскинулся Крутобоев. — В Сибирь?! Меня, бывшего гусарского полковника? Того, кто будучи еще юнцом зеленым, с Суворовым через Альпы… Ну держись, басурманская рожа! Я тебе сейчас покажу Сибирь!!

Схватив со стола тяжелую фарфоровую вазу, Крутобоев с неожиданной силой метнул ее в Вульфа. Тот, правда, успел пригнуться, благодаря чему ваза угодила в стену над его головой, осыпав его градом осколков. Тогда Самсон Львович издал громогласный боевой клич, ринулся на Юлия Карловича, сбил с ног и принялся награждать тумаками.

— На помощь! — завопил Вульф. — Кто-нибудь, спасите меня! Сумасшедший старикашка хочет меня убить!!

— Я т-те покажу старикашку! Я т-тя научу уважать людей! — приговаривал Крутобоев. — По-нашему проучу, по-гусарски! Без всяких исправников и судей!

Наконец Самсон Львович притомился и выпустил из руки воротник вражеского сюртука. Юлий Карлович тотчас воспользовался заминкой. Он резво вскочил на ноги, оттолкнул Крутобоева и стремительно бросился через открытые двери гостиной в коридор.

— Держите его, слуги! — оглушительно закричал Крутобоев, устремляясь в погоню за улепетывающим противником. — Схватить!! Задержать!! Не выпущать со двора!!

— Боже мой, Владимир, останови его! — в панике закричала Полина, выбегая из своего укрытия в гостиную. — Ради всего святого, останови Самсона Львовича, иначе он прибьет Вульфа и его посадят в тюрьму!

— Ха! Помнится, кто-то не так давно уверял меня, что Крутобоев — добрейшей души человек, — весело поддел ее Владимир.

Полина смущенно кашлянула.

— Но ведь это правда — он действительно очень добрый человек. Правда, если уж разозлится…

Они выбежали на крыльцо, и их взорам предстала следующая картина. Через обширный двор, петляя, как заяц, бегал Юлий Карлович. А за ним, размахивая вишневой тростью, носился Крутобоев. Причем, носился необычайно резво, словно молодой олень. Пару раз ему даже удалось наддать Вульфу тростью. Но, как вскоре догадалась Полина, цель его маневров была иной: не подпустить Юлия Карловича к стоящему у крыльца экипажу. И с этой задачей Самсон Львович справлялся весьма успешно.

Наконец Крутобоев выдохся. Вульф, судя по его виду, выдохся еще раньше, но ведь речь шла о его жизни, поэтому ему приходилось держаться до последнего. И, заметив, что преследователь ослабевает, он собрал остатки сил, стремглав бросился к коляске и запрыгнул в нее.

— Ворота, ворота закрывай! — кричал Крутобоев, энергично махая руками.

Вишневая трость, описав по воздуху живописный полукруг, стукнула по мощному загривку Вульфа. Тот ойкнул и бессильно откинулся на сиденье. Но экипаж уже благополучно миновал ворота, которые, на счастье многострадального гостя, заклинило, и они так и остались незакрытыми, несмотря на усилия дворни.

— Ах ты, черт, не успели, ускользнул, собака, — с досадой выдохнул Самсон Львович. — Ну да ничего, брат, будешь помнить Самсона Крутобоева!

На мгновение над капюшоном удаляющейся коляски появилось злобно перекошенное лицо Вульфа. И тут же скрылось, испугавшись града полетевших вслед экипажу камней.

— Гром победы разз-дава-айся! — торжествующе пропел Крутобоев. — Ве-селися храбрый рос! Новой слав-оой украша-айся! Боо-напарта ты потрес! Ничего, дочка, — ободряюще обратился он к Полине, весело подмигивая, — мы еще призовем к порядку твоего немца. Хватит, покуражился над внучкой русского офицера. Теперича наш черед настал… Сенька! А ну-ка братец, вели поскорее накрывать обед. Да шампанского, шампанского подавай! Будем праздновать победу над басурманами.

Продолжая весело напевать, Самсон Львович направился в дом. Проводив его взглядом, Полина медленно обернулась к Владимиру.

— Ну, и что ты обо всем этом думаешь?

— Я думаю, — проговорил он, сосредоточенно глядя куда-то поверх ее головы, — что после сегодняшней встряски Вульф будет еще долго приходить в себя. А мне только того и нужно — немного времени.

— Для чего?

— Чтобы дождаться того, кого я с таким нетерпением жду. Того, кто поможет мне воспользоваться ключом к интересующей меня тайне.

Полина слегка нахмурилась.

— Ты опять говоришь загадками!

Он примирительно чмокнул ее в щеку.

— Потому что время разгадок еще не пришло. Но я уверяю тебя, что оно уже совсем на подходе.

В московском особняке князя Одоевского давали бал. Просторные залы сверкали огнями; в воздухе витала атмосфера беспечного флирта. А в самом конце парадной анфилады находились полутемные гостиные, где кипели совсем иные страсти. В одной из них, за покрытым зеленым сукном столом, сидел признанный король большой игры Григорий Марасевич.

Сегодня он был не в духе. Репутация не чистого на руку игрока докатилась и до первопрестольной, и желающих сесть с Марасевичем за игорный стол почти не находилось. Король большой игры скучал. Он уже давно подумывал о том, чтобы перебраться в одну из европейских столиц и как следует там развернуться, но его удерживали денежные затруднения. Как человек искушенный в житейских делах, Марасевич прекрасно понимал, что нельзя заявиться в крупный игорный дом в потертом сюртуке и скромном наемном экипаже. Нет уж, сначала нужно устроиться в хорошей гостинице, войти в сношение со сливками общества. А уж потом…