– Разве они вообще нужны тебе для счастья?

– Мы были обещаны друг другу, – говорю я. Даже теперь не могу сказать сестре всю правду. – Я чувствую себя в опасности.

Мария смеется, глядя на меня снизу вверх.

– Ради всего святого! Наша родная сестра пошла на плаху из-за слова Божьего. Вот это я понимаю опасность. Она умерла, потому что дала обещание Господу и не хотела от него отрекаться. Ты хочешь разрушить свою жизнь из-за какого-то маленького обещания? Обещания любви мужчине? Да забудь о нем! Откажись!

– У Джейн все было иначе, – возражаю я.

– Конечно! И мы должны стараться не походить на Джейн. Надо искать в жизни радость и удовольствие. Если смерть Джейн чему-то и научила нас, так это тому, что жизнь – настоящее сокровище, а каждый день – дар, который нужно ценить. Отступись от своего слова! Возьми назад свое обещание!

– Она не этому хотела нас научить. – Я вспоминаю про ее «научись умирать».

– Не думаю, что она вообще была хорошим учителем или примером, – напрямик говорит Мария.

Я так ошеломлена, будто увидела мопсиху Джо ходящей на задних лапах. Понятия не имела, каково мнение младшей сестры обо всем этом. Мне всегда казалось, что она слишком мала, чтобы понять случившееся с Джейн, и, к своему стыду, я думала, что из-за небольшого роста все споры и обсуждения проходили мимо Марии.

В ее темных глазах сверкает раздражение, потом она улыбается.

– Нужно найти собственную философию и жить своей жизнью, – заявляет она. – И ничего не бояться.

Она отходит от меня, и кто-то приглашает ее на танец. Мария становится в ряд с другими девушками в два раза выше нее, однако ни одна из них не может похвастаться такой же красотой или мудростью. Я думаю о ней, такой миниатюрной, но ничего не страшащейся, и понимаю, что не могу признаться королеве. Не могу погубить Марию.

Пожалуй, я расскажу все нашей тете Бесс, леди Сен Лу. Она не самая добродушная женщина в мире, зато любила мою мать и обещала мне дружбу. На похоронах матери сказала, что я могу обратиться к ней. У нее огромный опыт – тетя Бесс замужем в третий раз, а ее детям я уже и счет потеряла. Она должна разбираться в признаках беременности и знать, когда ждать родов. Должна понимать, что любовь может привести туда, куда, вероятно, не следовало бы отправляться. А еще она подруга и доверенное лицо Елизаветы. Если Бесс хорошо воспримет мои новости, то наверняка сможет за меня поведать о случившемся королеве и все уладить.

* * *

Я приняла решение, но не могу найти подходящий момент и нужные слова. Не осмеливаюсь заговорить, пока мы находимся в доме моего дяди, – боюсь его опозорить. Если Елизавета разозлится, ее гнев падет на всех, а я не желаю, чтобы и Грей попал под поток злобы, который она выплескивает, когда считает, что с ней обошлись несправедливо. Поэтому я жду приезда в Ипсвич, а королевская процессия медленно продвигается на восток день за днем, встречая на пути повышенную влажность и летние ураганы (как-то ночью из-за мощной грозы зашатались дымоходы на крыше, и все подумали, что настал конец света). Появляется боль, новая боль, прорезающая тело от промежности до ребер, и я думаю: Господи, меня разрывает пополам, надо рассказать тете Бесс и вызвать врача, иначе я умру из-за этой тайны, когда ребенок выскочит из меня.

Я жду ночи, хотя этим летом придворные так веселы и беспечны, что Елизавета ложится спать только около полуночи. Когда наконец-то наступает тишина и слуги укладываются на стол на козлах в большом зале в доме горожанина или же сидят у огромного камина, укутавшись в накидки, я оставляю Джо храпеть на моей подушке рядом с Мистером Ноззлом (кошка спит в корзинке) и пробираюсь в покои Сен Лу. Стучу в дверь, и, когда тетя Бесс спрашивает, кто это, на цыпочках захожу внутрь.

Она сидит на кровати в ночной рубашке и читает Библию при свече, колпак завязан под подбородком. Слава богу, спит она одна. Будь здесь кто-то еще, я бы не вымолвила ни слова. Ее супруг опережает передвижения двора. Он возглавляет королевскую охрану и является главным виночерпием, а также должен убедиться в том, что жилище для следующей ночевки превосходит высокие требования Елизаветы. Поэтому Бесс, вышедшая замуж всего два года назад, разлучена с супругом, чтобы Елизавета вместе с любовником могла наслаждаться величайшей роскошью, которую способен организовать сэр Уильям Сен Лу. Все мы суетимся вокруг нее, этой королевы со сложным характером, как будто забывшей о том, что она выросла в маленьком доме, радовалась потрепанной одежде и не имела ни титула, ни друзей.

– Кто это? – спрашивает Бесс, а заметив меня, улыбается. – А, Катерина, дорогая моя. Что стряслось? Тебе нездоровится?

Я закрываю за собой дверь и подхожу к кровати.

– Тетя Бесс… – начав, я замолкаю, потому что не могу ничего сказать. Не могу вымолвить и слова.

– В чем дело, Катерина? Что такое, милая? – снова спрашивает она и смотрит на меня с беспокойством. Будь у меня мать, которая смотрела бы так же на свою дочь, я бы все ей рассказала.

– Я… я…

Она щурится.

– Что? У тебя неприятности?

В ответ я раздвигаю в стороны тяжелые складки халата. Под ними – белая льняная ночная рубашка, обтягивающая располневшую грудь и вздутый живот. Бесс замечает его округлость – тут не ошибешься, – видит, как выпирает пупок, несмотря на все мои попытки скрыть его.

Тетя зажимает рот обеими руками, и ее карие глаза округляются в безмолвном крике.

– Боже мой, что ты натворила? – шепчет она.

– Я замужем, – безнадежно заявляю ей.

– За кем? За Генри Гербертом?

– Нет, нет, я лишь пообещала ему, потому что была в отчаянии, но он обо всем знает.

– Господи!

– Я вышла замуж за Неда Сеймура.

– Неужели?

– Да. Но он уехал и не пишет мне.

– Он отказывается от брака?

– Не знаю. Надеюсь, что нет.

– Он знает о ребенке?

– Мы не были уверены. Джейни знала.

– Какой от этого толк? – гневно спрашивает леди Бесс. – Она мертва, а Нед пропал. Кто-нибудь еще в курсе? Уильям Сесил?

– Нет, нет, я не осмелилась сказать ему. Да и леди Клинтон тоже, и я…

– Так какого черта ты рассказываешь мне? – шипит она, по-прежнему прижимая руки к лицу. – Какого черта ты пришла сюда?

– Думала, вы мне поможете.

– Ни за что! – решительно отвечает тетя.

– Но леди Сен Лу, а как же моя мать… ваша давняя дружба? Вы обещали мне…

– Я любила твою маму, и она была добра ко мне, когда я выходила за своего второго супруга в вашем доме и за третьего тоже. Заметь, дитя мое: выходила замуж. Открыто. Мать убила бы тебя, лишь бы не видеть в таком состоянии и без мужа. Она не попросила бы меня помочь тебе, она прогнала бы тебя со двора куда-нибудь в деревню и молилась бы о том, чтобы ребенок родился мертвым и ты могла бы скрыть свой позор.