бросила платье и льняное нижнее белье на кровать. – Ты первая принимаешь ванную.

Корэйн осторожно взяла одежду и с некоторым трепетом осмотрела ее. Верхнее платье из простой шерсти бледно-голубого цвета, который, должно быть, когда-то был ярким. Она провела пальцем по вышивке на рукавах и вырезе, чувствуя тонкую работу. Платье было старым, но хорошо сшитым, возможно, раньше оно принадлежало леди или принцессе. Белые волки, выделенные белой и золотой нитью, переплетались с узором из снежинок.

«Белый волк и метель», – подумала Корэйн, и по ее спине пробежал холодок.

– Айсадере увидели все это в зеркале, – прошептала она.

Сораса презрительно фыркнула.

– Сообщи, когда Айсадере удастся натравить флот Айбала на Эриду. Вот тогда я буду впечатлена.

Корэйн медленно стянула с себя старую рубашку и брюки, а затем бросила их на пол. Ей казалось, будто, избавляясь от слоев грязи и копоти, она сбрасывает с себя кожу.

Теплая вода в маленькой деревянной ванне была даже лучше, чем нормальная кровать. Корэйн сделала вдох и с головой погрузилась под воду, а когда вынырнула и вытерла глаза, увидела, что вода уже помутнела.

Она поморщилась.

– Может, позвать служанку, чтобы набрала тебе новую воду?

Сораса и глазом не моргнула.

– Просто поторапливайся, – сказала она, проверяя щеколду на окне.

Рядом лежал небольшой кусок мыла, и Корэйн полностью намылилась, вздрагивая каждый раз, когда касалась царапин на коже. Ей даже хотелось забыть о пире и остаться в ванне, пока вода не превратится в лед. Но вместо этого она еще раз провела мылом по волосам, ополоснула их водой и закончила водные процедуры. Огонь согревал ее обнаженную спину, и, выходя из воды, она почти не дрожала, когда заворачивалась в толстое одеяло.

Сораса была уже без одежды: аккуратно сложенные туника, штаны и сапоги лежали в углу вместе с многочисленными клинками. Не успела Корэйн оглянуться, как убийца уже нырнула под воду.

Естественно, Корэйн заметила татуировки Сорасы. Никогда раньше она не видела столько рисунков, даже у членов команды ее матери. Чернила почти полностью покрывали тело Сорасы. Ноги, позвоночник, ребра. Сокол, паук, созвездие звезд.

– Какая твоя любимая? – спросила Корэйн, когда из воды показалась голова Сорасы.

Убийца моргнула, сурьма, которой обычно были подведены ее глаза, потекла по щекам. А после прищурилась.

– Любимая что?

Щеки Корэйн вспыхнули.

– Прости, это было грубо. – Она опустила голову, плотнее закутываясь в одеяло.

– Ты о татуировках?

– Не хочу совать нос не в свое дело, – ответила Корэйн, отвернувшись.

Сораса не обратила на это внимания.

– Но именно так ты всегда и делаешь.

Корэйн покраснела еще сильнее.

– Да, наверное, так и есть, – призналась она. – Я просто… хочу знать. Все. Всегда. Если я буду знать все, что меня окружает, каждую мелочь… – Ее голос затих, мысли путались. – Думаю, так мне кажется, что я лучше контролирую свою жизнь. Что я сильнее. Важнее. По крайней мере, так было раньше.

Дома, в Лемарте, знания были ее силой. Осведомленность о приливах и отливах, торговых путях, хождении монет и сплетнях. Теперь, перед лицом конца света, все то, что она знала, казалось бесполезным.

Лежавшая в ванне Сораса не шевелилась, вода медленно двигалась вокруг нее. Ее никак нельзя было назвать открытой книгой. Корэйн ожидала, что она нырнет под воду и снова замолчит. Вместо этого амхара вытерла глаза, стирая сурьму, и усмехнулась.

– Эти мои любимые, – сказала она, подняв обе ладони.

Нанесенные с помощью чернил солнце и луна покрывали ее кожу, усеянную небольшим количеством мозолей.

Корэйн восхищенно переводила взгляд с одной татуировки на другую.

– Что они означают?

– Это знак Лашрин, две стороны богини. Солнце и луна, жизнь и смерть. Я ношу их в своих руках. – Она задумчиво перевернула ладони, ее голос смягчился: – Такие есть у всех амхара.

Убийца обвела взглядом солнце на одной ладони, затем луну на другой.

Корэйн молча наблюдала за ней. Она понимала, что ступает на тонкий лед.

– Сораса, у тебя все хорошо?

Сораса резко опустила руки обратно в воду.

– У меня все отлично, – отрезала она.

– Ты молчала целый месяц, – тихо заметила Корэйн. Она устроилась рядом с ванной, сев на маленький табурет.

– А теперь я разговариваю. – Амхара больше походила на капризного ребенка, чем на убийцу. Она переключилась на мыло и провела им по рукам. – И говорю, что все нормально. – Ее зубы сверкнули в свете камина. – Благодаря Гильдии я стала той, кто я есть. И делала только то, чему они же меня и научили.

Возникшее равновесие было довольно хрупким. Любой вопрос мог подтолкнуть ее – или Сорасу – за черту, заставить замкнуться в себе. Но причина вопроса крылась не в любопытстве, теперь нет. Корэйн заметила жгучую боль в глазах Сорасы, видимую даже за выстроенной убийцей стеной.

– Ты знала их?

Сораса втянула воздух. Ее веки дрогнули. Она тоже держалась из последних сил.

– Всех до единого.

В камине затрещали дрова, и Корэйн вздрогнула, ее сердце сжалось. «Всех до единого». Она мало знала о жизни Сорасы в Гильдии Амхара, но достаточно, чтобы понять: признавала она это или нет, когда-то убийцы были ее семьей. А теперь двенадцать из них встали у нее на пути, двенадцать братьев и сестер, которые когда-то жили рядом с ней, погибли от ее руки.

– Почему тебя изгнали? – спросила Корэйн хриплым голосом, у нее внезапно пересохло в горле.

Сораса пригладила волосы, убрав их со своего ныне чистого лица, без грязи и сурьмы она выглядела моложе, а затем выразительно посмотрела на Корэйн.

– Я думала, ты сказала, что это не твое дело.

Корэйн вылезла из-под одеяла и подошла к одежде на кровати.

– Это не значит, что мне не интересно узнать причину, – ответила она.

Продолжавшая лежать в ванне Сораса ничего не ответила.

Корэйн и не ожидала услышать ответ, поэтому натянула одежду. Она поежилась, ощутив, как тонкий лен коснулся ее кожи. После стольких недель в изношенной дорожной одежде было непривычно ощущать прикосновение иной ткани. Плотно прилегающее к нижней рубашке платье обтягивало изгибы ее тела, а вырез спускался ниже ключиц. В Лемарте Корэйн практически никогда не носила платья. Просто не было повода, даже по праздникам. Но она не испытывала к ним неприязни.

Одевшись, девушка посмотрела на свое отражение в маленьком зеркале. Оно было мутным, размером едва ли больше куска пергамента, да еще и с пятнами от ржавчины, но она поворачивалась туда-сюда, любуясь тем, что могла увидеть.

– Один мужчина возненавидел свою жену и захотел уничтожить ее.

Обернувшись, Корэйн вопросительно приподняла бровь. Сораса никак не отреагировала, она пристально смотрела на огонь, мыло было забыто, вода в ванне посерела, смешавшись с дорожной пылью.

– Он заключил контракт, – сказала убийца, и пламя взвилось вверх. По комнате разлилось тепло.

– Но не на ее жизнь, – прошептала Корэйн.

– Я и раньше убивала детей. – В глазах Сорасы отражалось танцующее пламя камина. – Но на этот раз… подобное казалось неправильным. А мне редко что кажется неправильным. – Она опустила одну руку под воду, к ребрам, и коснулась