– Не морочь нам голову, Неттлс! – крикнул ему кто-то из зала.

И тут его осенило: ну конечно же, это элементарная подмена! Ведь у Офелии есть сестра-близнец, с которой они похожи как две капли воды.

– Не верьте им! – закричал он. – У мисс Эпплгейт есть сестра Корделия, точная ее копия! Они просто поменялись местами.

– Вам лучше замолчать! – рявкнул из другой ложи высокий мужчина с острым взглядом, одетый во фрак. И его суровое лицо и ледяной голос показались Неттлсу знакомыми.

– Я не позволю вам делать гнусные намеки в адрес моей невесты мисс Корделии Эпплгейт. К вашему сведению, я не священник и поэтому готов драться с вами на дуэли. Что вы предпочитаете, пистолеты или шпаги?

Рядом с ним встала другая прекрасная юная леди. Она опустила веер, которым энергично обмахивалась, и показала всем свое лицо. Ее внешность была точной копией первой дамы, с той лишь разницей, что она была одета в платье другого цвета. Неужели сестры-близнецы действительно сидят в разных ложах? Но если так, тогда кто же сейчас стоит на сцене, прикрыв лицо руками?

В третьей ложе тоже поднялся с места весьма представительный господин. Он смерил Неттлса властным взглядом и громовым басом объявил:

– Я Джон Синклер, маркиз Гиллингэм! Эти молодые дамы – мои родственницы. Советую вам немедленно, прекратить чернить их доброе имя, иначе вы горько пожалеете о своем возмутительном поведении.

Во рту у Неттлса пересохло, его уже в который раз за день прошиб холодный пот.

Зал пришел в волнение. Кто-то бросил в Неттлса тухлым помидором. Другой разгневанный зритель швырнул в него гнилым лимоном. Его новый костюм был основательно испорчен.

– Так кто же скрывается под маской? – кричали зрители. – Что за гнусный трюк ты задумал? Мы хотим знать, играет в твоем паршивом балагане благородная дама или нет?

Неттлс подскочил к актрисе, закрывающей лицо ладонями, присел на корточки и заорал:

– Немедленно покажи нам свою физиономию!

В следующий миг Неттлс обомлел от ужаса.

Ухмыляясь, на него смотрел человек, лицо которого было ему хорошо знакомо!

Эвери Шеффилд, чьи тонкие щегольские усики уже не нуждались в том, чтобы их прятали под маской, отвесил публике глубокий театральный поклон, уронив при этом свой парик на подмостки.

Зал ахнул и взорвался хохотом и возмущенными возгласами.

Эвери быстро развязал узлы тесемок, на которых держался его наряд, скинул его с себя и громко произнес:

– Леди и джентльмены, пари выиграл я! А всех вас я сердечно благодарю за дружную поддержку моего выступления.

Неттлс окинул его полубезумным взглядом и заорал:

– Решил надо мной поиздеваться? Да я тебе сейчас шею сверну! – Трясясь от злости, он подскочил к молодому человек, но запутался в женской одежде, сброшенной Эвери на сцену, и едва не упал. Грязно выругавшись, Неттлс с отвращением взял двумя пальцами длинную юбку и, отшвырнув ее подальше, закричал: – Твою голову принесут мне на блюде! А пока получи!

Он хотел ударить Эвери, метя в лицо. Но ловкий молодой человек увернулся, вызвав шквал аплодисментов у зрителей, жаждущих продолжения зрелища.

Внезапно в зале запахло паленым. Оказалось, что это вспыхнула юбка, которая упала на масляную лампу рампы. Пламя быстро подбиралось к деревянным подмосткам.

– Пожар! – заорал кто-то в трюме.

Сидевшие в первых рядах партера люди в испуге повскакивали с мест. Началась паника. Актеры побежали за ведрами, чтобы носить на сцену воду. Только Неттлс продолжал выкрикивать угрозы в адрес Эвери и махать кулаками.

Но подмостки уже охватило пламя. Женщины завизжали. Из щелей сцены повалил едкий черный дым. Неттлс схватился за горло, увидев нависшую над ним колесницу Зевса, и побежал к лестнице.

Обняв Корделию за талию, Рэнсом вместе с ней протискивался сквозь обезумевшую от страха толпу, энергично работая при этом локтем свободной руки. От густого дыма у Корделии запершило в горле и заслезились глаза. Какая-то почтенная дама споткнулась и упала ей под ноги. Рэнсом помог ей встать и, подхватив под руку, выволок обеих женщин через черный ход в переулок. Из-под крыши театра разлетались снопы искр.

– Огонь охватил уже почти все здание! – воскликнула Корделия.

– По-моему, этот театр закончил свое существование, – сказал Рэнсом. – Давайте отойдем от него на безопасное расстояние.

Протиснувшись сквозь густую толпу взволнованных людей, они оставили пожилую леди на попечение ее близких, а сами направились к экипажу маркиза.

Заметившая их еще издали Марианна помахала им рукой и, когда они подошли к карете, промолвила:

– Слава Богу, вы спаслись из этой геенны огненной. Небеса покарали негодяя Неттлса! Джайлз и Офелия поехали домой на случай, если к ним обратятся за помощью пострадавшие на пожаре.

– Я должен вернуться в здание и разыскать Эвери, – сказал Рэнсом. – А вы, милорд, позаботьтесь, пожалуйста, о наших дамах.

– Я пойду вместе с вами! – сказал маркиз. – А дамы доберутся до дома сами. – Он выбрался из кареты.

– Будь осторожен, Джон! – напутствовала мужа встревоженная Марианна.

Он пожал ей руку и помог Корделии сесть на его место.

Языки пламени уже лизали крышу. Рэнсом стремглав побежал к театру. Возле служебного входа он увидел толпу актеров. Актрисы бились в истерике, а Марли пытался их успокоить и отвести подальше от здания, пока не рухнула крыша.

– Вы, случайно, не видели моего брата? – спросил у него Рэнсом.

– Я здесь! – отозвался Эвери, такой чумазый, что его было трудно узнать под слоем копоти и сажи. – Я пытался затушить пламя водой, но справиться с разбушевавшимся огнем мне так и не удалось.

– Слава Богу, ты жив, дурачок! – воскликнул Рэнсом и похлопал его по плечу. – А куда подевался Неттлс?

– Понятия не имею! – похлопав глазами, ответил Эвери. – Последний раз я видел его, когда он пытался свернуть мне кулаком челюсть. Может быть, он решил остаться в своем театре до конца и погибнуть, как отважный капитан на мостике своего тонущего судна?

– Не думаю, что у Неттлса осталась хоть капелька благородства, – сказал Рэнсом. – Давайте поищем его на всякий случай.

Марли вызвался пойти вместе с кузенами, потому что он просто не мог стоять спокойно и наблюдать, как догорает театр вместе с заработком актеров за этот сезон.

От дома исходил нестерпимый жар, и приблизиться к нему было невозможно. Но Рэнсом зачем-то направился мимо него к дальнему концу переулка, движимый каким-то смутным предчувствием.

– Вот он! – вдруг завопил Эвери и указал рукой на чумазого толстяка, который, кашляя от дыма, тащил за собой колесницу Зевса. – Зачем ему эта повозка?