Соратники барона удивленно переглянулись.

– Если только старая Карага? – предположил Кирибуцо.

– А она жива? – засомневался Тузуко.

– На кухне служит ее внучка, – ответил старик. – Узнать?

– Да, – кивнул Чубсо.

Бросив взгляд на старшего соратника, Кирибуцо, кряхтя, встал и отравился к двери, из-за которой тянуло теплом и вкусными запахами.

– Ты будешь расспрашивать простолюдинов? – поинтересовался Тузуко.

– Если для исполнения воли Сына Неба надо будет разговаривать с жабами и пауками, я буду беседовать и с ними, – надменно ответил Чубсо.

Старший соратник крякнул, но ничего не сказал.

Вернулся Кирибуцо. На круглом лице светилась довольная улыбка, а козлиная бородка мелко подрагивала от сдерживаемого смеха.

– Жива старая. У правнука за детишками приглядывает.

– Сколько же ей лет? – удивленно вскинул брови старший соратник.

– Да к восьмидесяти, наверное, уже подбирается, – засмеялся старик.

Чубсо бросил взгляд за окно. Дождь прекратился, и из-за лохматых облаков выглянуло холодное осеннее солнце.

– Где она живет?

– В деревне, – ответил Кирибуцо. – Пол-ли от замка.

– Едем! – дознаватель встал и поднял с лавки подбитый мехом плащ.

Соратники барона с большой неохотой последовали за ним.

Во дворе замка у разложенного под навесом костра грелись трое соратников сегуна. Эти воины сопровождали старшего дознавателя.

– Может быть, лучше воспользоваться коляской? – предложил Тузуко.

– Все равно, – махнул рукой Чубсо. – Лишь бы скорее.

Воины барона вновь тревожно переглянулись.

В сопровождении четверки всадников коляска, запряженная парой лошадей, стремительно выкатилась из ворот Токого-маро.

Пол-ли пролетели мигом. Распугивая кур и собак, кавалькада ворвалась на деревенскую улицу. Встречные крестьяне торопливо стаскивали соломенные шляпы, низко кланялись, не смея увернуться от комьев грязи, вылетавших из-под колес и копыт. Сидевший рядом с кучером Кирибуцо что-то спросил у испуганной женщины. Не переставая кланяться, та вытянула руку, очевидно объясняя, как проехать к интересующему господ дому.

У новеньких ворот коляска остановилась.

– Господа, – обратился Чубсо к спутникам. – К старухе пойду я и Кирибуцо-сей.

– Почему? – набычился Тузуко.

– Слишком много чести для простолюдинки, если ее навестят сразу столько благородных воинов.

Старший соратник кисло улыбнулся.

Из ворот выскочил кряжистый, плотный крестьянин и бухнулся в грязь. Дознаватель неторопливо покинул коляску, поправил меч, дождался, пока рядом не окажется старый воин, и благожелательным тоном спросил:

– Твою прабабку зовут Карага?

– Да, мой господин, – крестьянин поднял испуганное лицо, по которому струилась грязь вперемешку с потом.

– Говорят, она очень старая женщина?

– Да, мой господин, – приободрился крестьянин.

– Она сейчас здесь?

– Да, мой господин.

– Я хочу с ней поговорить, – сказал Чубсо.

Мужик встал и, позабыв отряхнуть налипшую грязь, кланяясь, стал приглашать знатных гостей во двор. За воротами оказалось неожиданно чисто. Бродили куры, выискивая в утоптанной земле зернышки и червячков.

– Мы подождем здесь, – проговорил чиновник.

Словно в ответ на его слова из дверей дома выскочили два мальчика в рваных халатах и поставили широкую, чистую скамейку и старый резной табурет. Чубсо уселся на него, старому соратнику пришлось довольствоваться скамьей.

Низенькая, сухонькая старушка с изрезанным морщинами лицом постоянно кланялась и улыбалась сухими пергаментными губами. Блеклые стариковские глаза смотрели умно и настороженно.

– Вот, мой господин, – кланяясь, проговорил крестьянин. – Моя прабабушка Карага.

– Скажи, добрая женщина, – все так же вежливо проговорил Чубсо, – ты служила в замке господина Токого?

– Почти пятьдесят лет мой господин, – ответила старушка. Подскочивший мальчишка протянул ей толстый посох, на который она с облегчением оперлась. – В начале служанкой господ, потом в доме соратников, потом на кухне.

– Знала ты господина Акихо Сайо?

Старушка с минуту молчала, шевеля губами, потом кивнула.

– Да, мой господин. Я тогда уже служила в доме соратников.

– Помнишь его жену? – продолжил расспросы старший дознаватель.

– Как же! – Карага вскинула белесые брови. – Госпожа Сиго.

– Какая она была из себя?

– Небольшого роста, – начала вспоминать старушка. – Полненькая, густые черные волосы. Родинка на лбу. Вот, пожалуй, и все.

– А дочку ее помнишь?

– Еще бы! – Карага улыбнулась. – Я повитухе помогала, когда Сиго ее рожала. Да и потом часто приходилось с малышкой сидеть.

– Опиши ее.

– Не могу, мой господин, – растерялась старушка. – Ребенок как ребенок. Полная в мать, черноволосая.

– Глаза? – с трудом скрывая нетерпение, спросил Чубсо.

– Красивые! – Карага покачала головой. – Большие, темно-карие, брови густые. Жаль, не видела давно малышку. С тех пор, как господин Гатомо ее удочерил.

– Ты говоришь об Юмико Сайо? – уточнил дознаватель.

– Да, мой господин, – поклонилась старушка. – Так ее и звали.

Чубсо встал. Порылся в кошельке и, достав две «совы», бросил их на землю.

– Живи дольше, Карага, и пусть внук купит тебе теплый платок!

Не слушая слов благодарности, дознаватель быстро вышел за ворота.

– В замок! – сказал он и не удержался от довольной улыбки.

Барон медленно барабанил пальцами по столу. Стоявший напротив старший соратник терпеливо ждал. Важный гость уже давно похрапывал в отведенных ему покоях, изгнав из комнаты посланную хозяином служанку.

– И больше ничего? – наконец спросил Токого.

– Нет, мой господин, – поклонился Тузуко. – Расспросил о Сайо-ли, и все. Больше ни у кого ничего не спрашивал.

– Уезжает с рассветом? – уточнил барон.

– Да, мой господин, просил тебя не беспокоиться о проводах и не подниматься так рано.

Токого скривил губы.

– Сопляк!

– Точно, мой господин, – подтвердил старший соратник. – Наглый мальчишка.

– С такой бумагой можно быть наглым, – проворчал барон и, вздохнув, добавил: – Иди. А я все-таки встану его проводить.