– Вот именно! – подхватил Аврон аб Кадуган. – Дети, следующие поколения – вот что главное. Это, юноша, и есть ответ на ваш вопрос. В восьмом столетии ведьмам надлежало думать не о тогдашних лахлинцах, а о тех, что еще не родились, но уже были обречены жить под властью бесноватых поборников. Обречены расти такими же тупоголовыми фанатиками, как их родители, деды, прадеды. Обречены убивать или быть убитыми во имя проклятой Святой Веры.

– И вы обвиняете в этом ведьм? – спросила Мирвел вер Валан.

– Нет, уважаемая, я ни в коем случае не собираюсь перекладывать с больной головы на здоровую. Больше всего здесь виноваты наши далекие пращуры, первые жители Лахлина. Убедившись, что остров надежно оберегает их от демонов и чудовищ, они объявили этот удивительный природный феномен результатом своего праведного образа жизни, а со временем вдолбили эту ложь в головы своим детям и внукам. Также виноваты и более поздние переселенцы, трусы и дезертиры, с радостью ухватившиеся за новую лахлинскую мифологию, чтобы оправдать свой отказ от борьбы за освобождение Абрада. Ну а ведьмы ответственны за то, что не остановили это безобразие, позволив Конгрегации восстать, набраться сил и опутать своими сетями весь Лахлин.

– Они и Южный Абрад не трогают, – заметила Мирвел, – а там чары признаны грехом.

– Но за их использование никого не волокут на виселицу. И не объявляют всех подряд колдунов отродьем Китрайла. Будьте уверены, уважаемая: если в одном из Южных Королевств духовникам придет в голову установить лахлинские порядки, ведьмы мигом забудут о своей политике невмешательства и немедленно поставят на место новоявленных поборников. А вот Лахлин они бросили на произвол судьбы, уже давно махнув на него рукой.

Двадцатипятилетний Кеган аб Эйвир, до сего момента просто слушавший их разговор, раскрыл было рот с явным намерением сболтнуть что-то типа «ведьмы нам ни к черту не нужны», но Мирвел, вовремя сориентировавшись, незаметно толкнула его чарами, чтобы напомнить об осторожности. Инструктируя каждого из них касательно общения с другими повстанцами, Эйнар не советовал совсем уклоняться от разговоров о ведьмах, так как это казалось бы подозрительным, но призывал быть сдержанными, избегать резких высказываний, не обострять дискуссию.

Правильно поняв намек, Кеган сказал:

– Ну тут ничего не поделаешь. Если ведьмам наплевать на Лахлин, обойдемся без них. На Лахлине еще много колдунов, и никуда они не денутся, присоединятся к нам.

– Это точно, – поддержал его Доран аб Галвальдир, второй по старшинству после Мирвел. – За месяц нас собралось без одного десяток, и будь я неладен, если до весны не будет трех или четырех десятков. Когда я шел сюда, то думал, что буду первым. Ан нет – меня уже опередили и Кыван, и Брихан, и Нейве.

– А про нас, наверное, – добавил Кыван, – еще не везде знают. Зимой вести расходятся очень медленно.

Посему разговор вернулся в привычную колею и уже не касался ведьм. Профессор аб Кадуган рассказал еще одну историческую быль, после чего пожелал всем спокойной ночи и отправился в пещеру предводителей. Кеган тоже собирался пойти, поскольку должен был сменить на страже Брихана, но Мирвел вызвалась подменить его – дескать, днем хорошо отдохнула, готовясь к ночному дежурству в Тындаяре, и все равно не сможет сейчас заснуть. Кеган охотно согласился на это предложение, а Доран недовольно пробормотал, что она лишь на секунду опередила его, он и сам собирался постоять в карауле, потому что у него нет сна ни в одном глазу. Потом завалился на тюфяк и, вопреки своим же собственным словам, заснул еще до того, как остальные присутствующие надумали укладываться.

Нейве направилась к боковому ответвлению пещеры, где была обрудована спальня для женщин. Напоследок она бросила на Кывана быстрый взгляд, в котором выразительно читалось приглашение присоединиться к ней на время отсутствия ее соседки Мирвел. Смущенный парень предпочел сделать вид, что не понял намека, а девушка, удрученно вздохнув, не стала настаивать.

Когда в пещере погасили свет, оставив только один тусклый фонарь, Кыван долго возился на своем тюфяке, снова и снова переворачиваясь с боку на бок и напрасно пытаясь заснуть. Наконец оставил эти попытки, встал, тепло оделся и вышел на заснеженное плато.

Сегодня, к счастью, метели не было, но мороз все крепчал, и часовые уже не стояли на своих постах, как днем, а сгрудились возле двух костров в противоположных концах плато и по очереди ходили между ними вдоль обрыва. Около третьего костра одиноко сидела Мирвел, к которой тянулись магические нити от расположенных на дне ущелья и на тропинке охранных чар. При наличии такой сигнализации не было никакой необходимости выставлять караул, однако Йорверт и остальные предводители решили, что повстанцам не следует слишком расслабляться и полностью терять бдительность. В конце концов, сейчас эти дежурства были для них едва ли не единственным напоминанием о существовании врага.

Мирвел встретила Кывана доброжелательной и немного лукавой улыбкой.

– Не спится? Так мог бы пойти к Нейве. Не думаю, что она стала бы возражать.

Кыван почувствовал, как его щеки зарделись. Он присел на бревно рядом с женщиной и с деланой невозмутимостью сказал:

– Спасибо за совет, но это было бы неправильно.

– Почему? Ты такой порядочный, что считаешь грехом приласкать девушку? Или такой заносчивый, что считаешь ее не ровней себе?

– Никоим образом, уважаемая, – покачал головой Кыван. – К вашему сведению, моя матушка была из простого рода. Да и поместье у меня забрали, суд признал, что я бастард, и теперь даже мое дворянское происхождение под большим вопросом.

– Однако ты образованный, культурный юноша, – заметила Мирвел, – этого никакой суд у тебя не отберет. А Нейве – простая девушка из глухой деревни. Не знает грамоты, не умеет хорошо себя вести. Наверное, тебя это сдерживает.

– Может быть, и так, – согласился Кыван. – Мне с ней приятно, но… неинтересно. И я не уверен, что в будущем это изменится, поэтому не хочу усложнять себе жизнь. Сейчас и так все запутанно.

– Что ж, понимаю, – сказала женщина. Она повернула голову и засмотрелась на ущербную луну, висящую над самой верхушкой горы Шан Хвайр. Несколько долгих минут молчала, потом произнесла: – А ты в самом деле так свято веришь в нашу победу? Не допускаешь даже мысли, что мы можем проиграть?

– Отчего же, допускаю, – честно признал Кыван. – И не хочу допускать, но приходится. Отрицать такую возможность – все равно что прятать голову в песок… профессор аб Кадуган как-то рассказывал, что так делают дронгины, огромные птицы на Шогирских островах. Из-за своего веса они не умеют летать и, когда им угрожает опасность, просто зарываются головой в песок, чтобы ничего не видеть. Мы все-таки можем потерпеть неудачу, и больше всего я боюсь не коварства Ан Нувина, а вмешательства ведьм. – Он на секунду умолк, убеждаясь, что все часовые находятся на достаточном расстоянии от них, и продолжил: – Рано или поздно ведьмы узнают о нас, и если это случится слишком рано, они могут все нам испортить.