– А как по-вашему, – произнесла Морин, – где-нибудь уже появились ворлоги и хелвиры?

– Не думаю, – ответила Гелед. – Я вообще сомневаюсь, что хотя бы один демон сунулся в наш мир. И сестра Эймер в это не верит.

Ее кураторша, Эймер вер Энайг, принадлежала к числу сестер, убежденных, что Враг открыл Тындаяр с одной-единственной целью – захватить Первозданную Искру. В подтверждение своей версии они приводили отчеты семерых ведьм, которые в данное время находились в морских экспедициях в Островном полушарии и в южной части Континентального и за последние три месяца не обнаружили никаких признаков роста активности чудовищ, в большом количестве водившихся в тех краях. По мнению этих сестер, если бы в земном мире появились демоны, то адские существа, брошенные на произвол судьбы с окончанием Мор Деораха, немедленно почувствовали бы присутствие своих погонщиков и начали бы целыми стаями отправляться на их поиски. Однако чудовища, в большинстве своем умеющие плавать или летать, так и оставались на островах, где угнездились еще в древние времена, не проявляя ни малейшей склонности к миграции.

Сестры-скептики, к которым относилась, в частности, и Альса вер Киннейди, не считали эти аргументы достаточными, хотя и соглашались с тем, что пассивное поведение чудовищ, вероятнее всего, свидетельствует об отсутствии демонической деятельности в земном мире. Вместе с тем они допускали, что Враг пока держит орды демонов в Тындаяре, выжидая удобного случая для начала массового вторжения. Сторонники такой гипотезы были в значительном меньшинстве, их соображения казались притянутыми за уши, однако старейшие не исключали, что они могут быть правы, поэтому приказали всем сестрам на Абраде, занимавшимся поисками черного профессора Фейлана аб Мередида, не применять против него смертельных чар, а брать только живым. В крайнем случае, усмирить – ведь и после этого он сохранит свое умение переходить в Тындаяр, что позволит ведьмам попасть в подземный мир и произвести там разведку…

Мороженого в вазе постепенно становилось меньше, и разговор, как повелось в последние дни, снова перешел на Бренана и Гвен. Эйрин рассказала, что Бренан утром уехал в Эйгайн, и тем самым немного отсрочила очередной раунд обсуждения самой актуального для всего Сестринства события – удивительного возвращения к Гвен ведьмовской силы. Впрочем, ей лишь ненадолго удалось сосредоточить внимание подруг исключительно на Бренане, поскольку девушки с огромным нетерпением ждали Гвен, считая дни до ее прибытия на Тир Минеган. В отличие от Шайны, которая, мягко говоря, не пользовалась особой симпатией среди младших сестер, Гвен почти все любили. Нельзя сказать, что она была вся такая «белая и пушистая», у нее тоже была привычка задирать нос, хвастаясь своими успехами в чарах, но издевалась она исключительно над близкими ей по возрасту Эрлиш и Меган, а к младшим относилась в целом дружелюбно и часто помогала им.

Эйрин не нравились все эти разговоры о новой Искре Гвен, от них ей становилось очень неуютно и даже немного страшно. В ту ночь, пять дней назад, она думала, что главное для нее – убедить в своей непричастности старших и старейших сестер, а дальше уже будет просто. Однако в действительности самым тяжелым испытанием оказались такие вот невинные разговорчики с подругами, когда приходилось следить за каждым своим словом и одновременно изображать беззаботность. Малейшее напряжение, малейшая фальшь, малейшая неловкость при попытке сменить тему разговора могли навести девушек на подозрения – тем более что они и так были готовы в это поверить, и их сдерживало лишь невинное поведение Эйрин да еще твердая уверенность старших, что она тут ни при чем.

К счастью, вскоре пришла Бри и стала жаловаться подругам на «эту невыносимую зануду Ивин», задержавшую ее почти на час из-за «жалкой капли» разлитого на уроке алхимии реактива. И хотя эта капля, как выяснилось, прожгла насквозь грубую дубовую столешницу, Бри все равно настаивала на том, что такое наказание было слишком суровым.

Эйрин немедленно вступилась за своего куратора, ее поддержала и Арвен, а вот Морин приняла сторону Бри, так как тоже считала Ивин чрезмерно требовательной. Гелед в этот спор не вмешивалась, но явно была согласна с Эйрин и Арвен. Еще месяц назад она изучала алхимию и общую магию вместе с Морин, а потом на Тир Минегане появилась Ивин, и сестры-наставницы по тем дисциплинам дружно отдали ей менее сильную из учениц, чтобы сосредоточиться на работе с более способной. Ивин, будучи самой младшей по возрасту учительницей в Сестринстве, смирилась с этим – ведь в конце концов ей перепала львиная доля занятий с Эйрин. Зато Морин и Гелед завидовали друг другу: первая предпочла бы вернуться к своим прежним наставницам, тогда как вторая рада была бы учиться у Ивин.

С появлением Бри девушки больше не заводили речи о Гвен, а доели мороженое и принялись дальше украшать гостиную. Когда работа уже подходила к концу, Финнела затащила Эйрин в кабинет Гелед и, закрыв дверь, спросила:

– Отправишь мое письмо?

– Охотно, – ответила Эйрин. – Давай.

Присев на стул, кузина закатала край платья и извлекла из нашитого на нижнюю юбку кармана сложенные вдвое листы.

– Вот, – сказала она и внезапно покраснела. – Отправь Бренану… Только не читай.

– Хорошо, не буду, – произнесла Эйрин, едва сдерживая насмешливую улыбку.

За время, проведенное на Тир Минегане, Финнела уже трижды писала Бренану, но прежде нисколько не смущалась, обращаясь с просьбой отправить ее письмо. Причина такого изменения в поведении кузины была для Эйрин вполне очевидна – раньше Бренан был помолвлен с Гвен, поэтому Финнела могла рассчитывать только на его дружбу, и после того досадного инцидента в Кыл Морганахе ей пришлось с этим смириться, а он, со свойственной ему незлопамятностью, простил ей те обидные слова. Однако с недавних пор ситуация коренным образом изменилась, и кузина, похоже, снова загорелась идеей, на зависть всем женщинам на свете, заполучить себе мужа-ведьмака.

Эйрин разложила на столе четыре исписанных листа, создала почтовое заклятие и, сориентировавшись в пространстве, послала письмо в направлении немного восточнее Тахрина – туда, где, по ее расчетам, как раз должны были находиться Бренан и Мораг. Для большей уверенности она воспользовалась адресом Мораг, потому что чары ожидания Бренана были слишком слабы и требовали очень точного нацеливания, что в нынешних условиях сделать было трудно.

Вопреки своему обещанию не читать письмо Эйрин невольно выхватила глазами его первые строки:

Дорогой Бренан!

Я хотела написать тебе еще четыре дня назад, когда услышала о Гвен, но подумала, что ты, наверное, слишком расстроен, и мои слова утешения будут лишь раздражать тебя. Однако меня не оставляют сомнения, правильно ли я тогда поступила, возможно, тебе не помешала бы моя поддержка, и если так, то…

Опомнившись, Эйрин поспешно перевела взгляд на кузину и сказала:

– Готово. Только не думаю, что Бренан ответит тебе уже сегодня. В лучшем случае, напишет завтра утром. Если хочешь, я сделаю для тебя несколько листов с чарами ожидания и отправлю Мораг их магический знак.