* * *

Немного спустя детей препроводили на их этаж, в детскую, где им были даны жаркие обещания устроить верховую прогулку на следующее утро. После обмена прощаниями «до завтра» и поцелуями «доброй ночи» взрослые разошлись по своим апартаментам.

Половина Синджина в Сет-Хаусе представляла собой несколько изящных комнат — спален и гостиных с видом на Грин-парк. Багаж Челси был распакован, и, пока Синджин прохаживался по ее спальне, открывая и закрывая дверцы шкафов и ящички бюро, она уселась перед камином, который на летнее время был декорирован папоротником и лилиями. Челси наблюдала за мужем.

Внимательно исследовав ее небольшой гардероб, он сказал:

— Моя комната вот здесь, — указывая на дверь, ведущую на его половину. Таким образом он ответил на вопрос жены, который она не успела задать.

— Итак, господа высшего света живут таким образом?

— Да, — сказал он на ее скрытое удивление. — Тебе нужно раздеться, — добавил он со вздохом.

Синджин боролся со своей обычной безрассудной страстью к жене. До того момента, как Челси нынешним утром вошла в картинную залу, он думал, что сумел подавить в себе это желание.

Удалившись на некоторое расстояние от Челси, Синджин сел, и откинулся на атласные подушки, скрестив ноги в сапогах. Затем он сложил руки на груди и произнес:

— Прости, но ни один из твоих нарядов здесь носить нельзя. — Он хотел сказать ей совсем другие слова, поэтому его фраза прозвучала более сжато и сухо, чем ему хотелось бы.

— Ты можешь это утверждать после беглого осмотра?

— Я уже известил мадам Дюбэй, что мы будем завтра у нее в одиннадцать часов утра. Тебе удобно это время?

— А что, если нет?

Челси явно поддразнивала его, но бесцеремонность Синджина изумила ее.

Взгляд темных глаз Синджина был таким, словно он впервые увидел Челси с того момента, как они вошли в спальню. Она улыбнулась:

— Одиннадцать — прекрасно, но у меня слишком мало терпения для выбора нарядов, предупреждаю.

— В таком случае мы придумаем что-нибудь, чтобы развлечь тебя.

Синджин вновь мог контролировать свои бешеные эмоции и импульсы, поэтому голос его приобрел ленивые томные интонации.

«Все, что мне нужно для развлечений, — это ты», — хотела сказать Челси, однако она уже поняла, что в загадочном великосветском мирке, где никогда не говорят прямо то, что думают, где мужья спят не со своими, а с чужими женами, где любовницы пьют чай в окружении семьи любовника так естественно, словно их визит — все равно что визит епископа, — в этом мире нужно быть благоразумной и мудрой. Поэтому Челси произнесла:

— Я уверена, визит к мадам Дюбэй будет крайне интересен, и я обещаю вести себя соответственно.

— Это не судебный приговор и не наказание.

На губах Синджина заиграла едва заметная улыбка.

— Для меня — именно так, — улыбнулась в ответ Челси.

— Ну, хорошо, тогда — это обязанность в доме Сетов.

— Разумеется, ваша светлость, я к вашим услугам.

— Ты — странное дитя.

Голос Синджина был задумчивым, словно он переоценивал свое предыдущее высказывание.

— Нет, я не дитя, Синджин, — мягко произнесла Челси, словно напоминая мужу его собственное имя.

Будто ему нужно было напомнить его. Синджин тут же встал:

— Боюсь, что у меня уже были планы на сегодняшний вечер еще до твоего приезда. Прости, но завтра утром я буду в твоем распоряжении.

И он направился к выходу.

— Ты собираешься навестить герцогиню Бачен? — спросила Челси, не будучи уверенной, может ли она допрашивать своего мужа, но ей требовалось это знать.

Остановившись на полпути, Синджин резко развернулся и мгновение стоял неподвижно. Затем ответил:

— Нет. Во вторник по вечерам собрание высшего общества.

Он вовсе не был обязан давать объяснений, и это на несколько секунд привело его в раздражение.

— Спи спокойно. Ты, должно быть, очень устала после Долгого путешествия.

Синджин был вежлив, обаятелен.., и сдержан.

Это положило начало «модели» их пребывания в Лондоне.

* * *

На следующее утро Челси слышала, как вернулся Синджин. С его приходом в прилегающих комнатах началась бурная деятельность, камердинер отдавал распоряжения слугам. Хлопали двери, звук быстрых шагов говорил о спешащей по поручениям прислуге, а из гардеробной Синджина доносилось журчание льющейся воды. Сет-Хаус, построенный отцом Синджина в начале 60-х годов XVIII столетия, имел удобства внутреннего водоснабжения.

«Интересно, — подумала Челси, — где и с кем он был всю ночь?» Однако сезон еще не был завершен, и большинство аристократических семей еще пребывали в городе, поэтому Челси не сомневалась, что у Синджина был богатый выбор. Ну как можно притворяться, что не замечаешь ночных отсутствий мужа?

Как можно научиться быть безразличной и равнодушной к столь вопиющей неверности?

Но в этот момент до Челси донесся радостный и бодрый голос Бо, который здоровался со своим отцом, и тут же она услышала стук в дверь. Это горничная принесла ей горячий шоколад и пирожные на завтрак.

Челси была уже наполовину одета, так как некоторое время до этого уже бодрствовала, поэтому она была почти готова к обещанной мальчикам прогулке верхом.

Она была запланирована на половину восьмого утра с тем, чтобы избежать наплыва посетителей в парке.

— Я пришлю к вам служанку, госпожа, — быстро сказала вошедшая горничная. — Вам не нужно одеваться самой.

— Я почти закончила туалет, — ответила Челси, быстро продевая руки в рукава своего старенького коричневого саржевого пиджака. — Благодарю вас.

Молоденькая горничная поставила поднос на стол и, быстро поправив букет роз в вазе, перед тем как развернуть вышитую салфетку, замерла во внимательном ожидании.

— К вашим услугам, госпожа, как пожелаете, — произнесла она, хотя ее бровь удивленно поползла вверх. Горничную изумило столь необычное поведение молодой герцогини. Она подумала о том, что поговаривают, будто леди умеет ездить верхом на скаковых лошадях и прибыла из Шотландии, — это, возможно, как-то объясняло ее странности. Лондонская прислуга была очень хорошо осведомлена о том, как следует вести себя людям бомонда.

— Его светлость будет готов через двадцать минут. Он будет ждать вас внизу. Он просил передать вам его утренние приветствия.

«Как странно, — подумала Челси, беря салфетку у горничной, — выслушивать „доброе утро“ мужа от горничной вместо его привычного утреннего поцелуя и теплых объятий». Но Челси уже научилась кое-чему, поэтому придала своему лицу изысканное выражение, улыбнулась девушке и произнесла: