– Нет, конечно.

– Тогда не ешь себя больше. Ты сделал главное: помог ее найти. – Мама встала на цыпочки и крепко обняла его. – Я люблю тебя. И даже если ты тысячу раз ошибешься, я все равно буду любить тебя.

– И я тебя люблю, – ответил Клим. Ему стало тепло и спокойно. Он посмотрел на Иветту, лицо которой было расслаблено и безмятежно. Часть страхов, связанных с прошлым, осталась позади. – Спасибо, мам!

Дверь в палату открылась, и вошел Серов–старший. Климу показалось, что за эту неделю он сильно постарел. Мама напряглась и отошла в глубь палаты. Она всегда нервничала, когда видела Серова.

– Если ты пришел сказать, что новостей нет и все, как и вчера, то можешь уходить! – решительно сказала она, скрестив руки на груди.

– Ухудшения нет, – кладя руки в карманы халата, сказал Серов и посмотрел на него. – Это главное.

– Сколько она еще пробудет в таком состоянии?

– Неизвестно. Все зависит от ее организма.

– Да, ты это уж говорил, – опуская голову, печально проговорила мама.

– Мы делаем все, что в наших силах, чтобы вытащить ее. Но далеко не все в наших руках, – сказал Серов.

– Еще бы не делал! Под суд же не хочется идти! – зло сказала мама, и на её щеках выступили красные пятна. – Если Иветта не очнется, я сделаю все, чтобы эта клиника и ты вместе с ней исчезли с лица города! И ты знаешь, что я могу это сделать!

– Надеюсь, тебе от этого станет легче, – ссутулившись, ответил Серов. Еще раз посмотрел на Клима и вышел.

– Не он оперировал Иветту, – тихо сказал Клим.

– Но он виноват в том, что позволил работать в своей клинике идиотам! – вспылила мама и бросила взгляд на дочь. – Ей всего двадцать четыре! Что, если она пролежит так, пока сердце не остановится?

– Десять минут назад ты верила в то, что твоя дочь победительница, – напомнил Клим.

– Мне сносит крышу, когда я вижу этого человека, – призналась мама и села на стул. Отпила несколько глотков воды, из стакана, что стоявшего на прикроватной тумбочке.

– Чем он так выделяется на фоне других людей? – опускаясь перед ней на корточки, спросил Клим. – Что в нем особенного?

– Он твой отец.

– Что? – не поверил своим ушам Клим.

– Я не хотела тебе об этом говорить, но потом подумала, что ты должен знать правду, – виновато сказала мама. – В конце концов, наши с ними отношения тебя не касаются, ты вправе выстраивать с ним свои.

– Он знает, что я его сын? – ошарашенно произнес Клим.

– Нет, я ему не говорила о том, что беременна. Но он мог догадаться, я заметила, как он смотрел на тебя. Чувствует, наверное.

От мысли, что Макс его брат, Климу почему-то стало смешно. Странные у него все-таки родственники! Или это он с приветом, раз ему так кажется?

– И когда ты ему скажешь?

– Как соберусь с мужеством, – ответила мама. – Может быть, через пару недель. Я сообщу тебе об этом красиво и торжественно.

– С салютом и автоматной очередью, – улыбнулся Клим.

– Моя молодость пришлась на девяностые, ты ждешь от меня Своровски и глитер? – вскинув брови, проворчала мама. – Но напьемся мы поэтому случаю совершено точно.

Клим поцеловал мать в лоб и, взглянув еще раз на сестру, вышел из палаты.

Когда Лена позвонила ему и сказала, что Иветта пришла в себя, Клим увольнялся из клиники. Его отпустили очень неохотно, предлагали лучшие варианты, но он был настроен твердо. Консультации больше не интересовали его. Он не хотел больше работать психологом.

– Она в порядке? – тревожно спросил он Лену, боясь озвучить то, что на самом деле думал: в своем ли уме Ив после комы?

– С ее крышей все нормально. – Лена поняла его мысль с полуслова. – По крайней мере, на бытовом уровне. Психолог у нас ты, приедешь – сам разберешься.

– Именно психолог, а не психиатр, – поморщился Клим. Он ненавидел, когда люди путали эти две профессии.

– Как скажешь, – равнодушно ответила Лена. Клим вспомнил, как она дрожала в его объятиях, и ему до боли захотелось увидеть ее – хотя бы издали, как она стоит за стойкой администратора и говорит с кем-то по телефону.

Прошлая ночь была ошибкой. Он должен был просто довезти ее до дома и уйти. Но нет, ему не удалось справиться со своим желанием. Он выпустил всех своих демонов и не стал себя сдерживать. Ему нравилась жесткость в сексе: так он чувствовал себя свободным, значимым в личных отношениях. Но с Леной это не принесло ему никакой радости. Ему не хотелось причинять ей боль. С ней вообще все было не так, как с другими. Его до сих пор не опускало чувство вины, когда он вспоминал ее запястья в синяках и ссадинах. И он сожалел, что их последний раз вышел таким.

В тот вечер, когда Лена написала ему с предложением встретиться, он был счастлив. Сердце подсказывало ему, что у них все-таки есть шанс! Но радость длилась ровно до того момента, как ему позвонил Яков.

– Слушай, все это очень круто! – сказал он, тяжело дыша. – Ты молодец, что все-таки стал нам помогать! Я вот смотрю на рейтинги нашей песни и не верю своим глазам!

– Ты только для этого мне позвонил? – усмехнулся Клим.

– Мне все еще нужно доносить тебе на Макса? Или все, игра пошла по-крупному и ты свернул свой эксперимент? – спросил Яков и Клим догадался, что он изрядно выпил.

– Никогда не откажусь от интересной информации, – сказал Клим. – Но ты прав: с экспериментами покончено. Больше я этим не занимаюсь.

– Ну, что Макс лежит в больнице, ты уже в курсе, – задумчиво проговорил Яков. – Есть еще кое-что, что тебе не понравится…

– Что именно?

– Макс хвастался мне, что закрутил роман с Ленкой, – помявшись, сказал Яков. – Они переспали, но пока скрывают ото всех свои отношения. Потому что семья, родственники, все дела… Ну ты ведь знаешь эту ситуацию.

– Да, знаю, – глухо ответил Клим. Ему словно ушат холодной воды на голову вылили. – Мне казалось, у них ничего не вышло.

– Поначалу так и было, а потом все наладилось. Так что они сейчас – пара. Знаю, что ты мутил с Ленкой, поэтому и сказал, чтобы не было для тебя сюрпризом.

Значит, Лена все-таки добилась своего! Клим провел рукой по лицу, словно хотел снять с него паутину разочарования. Что ж, может быть, оно и к лучшему. Но убедить себя в этом Климу не удалось. Он решил, что не станет говорить ей о том, что знает правду. Раз она играет с ним, то у него есть точно такие же права. Главное – не поддаться снова ее очарованию.

Иветта выглядела опухшей. Под глазами пролегли тени. Она говорила медленно, но была вполне адекватной. Клим пересилил себя, склонился над ней и поцеловал ее лоб.

– Я боялась, что ты не придешь, – сказала она, жадно всматриваясь в его лицо.