– Что пан офицер хочет?

Желаний у пана офицера было много. Одновременно хотелось пить, есть, поскорее добраться до туалета, избавиться от болезненной раны на голове и сбежать из этого госпиталя куда-нибудь подальше и как можно быстрее. Но для начала надо было узнать, с кем кривая свела на этот раз.

– Ты кто?

– Пиотр я, руосинец из-под Ленберга.

Под власть Астро-Угорской империи руосинцы попали уже пару сотен лет тому, но язык, родственный руоссийскому, сохранили до сих пор. В имперской армии их старались держать подальше от боевых подразделений, направляя во всякие вспомогательные подразделения. Так Пиотр и попал санитаром в военный госпиталь, а здесь его определили ухаживать за пленным офицером, так как больше с ним никто из госпитальной обслуги объясниться не мог.

Посреди ночи сразу все потребности раненого простой санитар удовлетворить не мог, принес только кружку воды и жестяную утку. Еду с головной болью пришлось отложить до утра, а побег – вообще на неопределенное время. Утром Алекса накормили, затем его осмотрел врач, пробурчал что-то непонятное, хотя и вполне одобрительное. Позже Пиотр растолковал его диагноз.

– Рана только поверху, череп цел.

Осколок гранаты или даже отброшенный разрывом камень ударил по касательной, кость не пробил, но этого хватило, чтобы потерять сознание, а из рассеченной кожи крови натекло много. Потому товарищи и приняли его за убитого, отсюда и общая слабость. То, что рана не смертельная, а даже и не очень тяжелая, не могло не радовать, вместе с тем весьма насущным стал вопрос: что с ним будет дальше? При любом раскладе рассчитывать на милость имперцев не приходилось, поэтому, едва только вернулась способность здраво мыслить, начал обдумывать варианты, как покинуть не только палату, но и пределы Астро-Угорской империи, не прощаясь с хозяевами. Все-таки военный госпиталь – не тюремная больница, охрана здесь не такая строгая.

На единственном окне Алекс уже заметил решетку. Не из самых толстых прутьев, но для ее преодоления нужны инструменты, силы и время, пленник же ничем из перечисленного не располагал. Оставалась только дверь, она-то и стала объектом пристального внимания. Высокая, деревянная с защелкой, но никаких запоров ни снаружи, ни внутри офицер не увидел, зато, когда дверь в очередной раз отворилась, пропуская санитара с обедом, заметил снаружи характерный блеск. Дверь охранялась часовым, и вооружен он винтовкой с примкнутым штыком.

Всю следующую ночь пленник провел без сна. Когда госпиталь угомонился, по доносящимся из коридора звукам попытался определить, каким же образом его охраняют. Стук подкованных каблуков, бряканье антабки, стук окованного металлом затыльника приклада по доскам пола, скрип стула или табуретки под тяжестью тела. Сел, стало быть. Не спит, ворочается, табуретка поскрипывает. Минут через тридцать – сорок часовой встал, несколько раз прошелся туда-сюда, опять сел. Через некоторое время опять прогулялся. И так часов до трех ночи, после чего его сменил другой солдат.

Этот службу нес не так бдительно. С полчаса походил, сел, стукнула об пол винтовка, скрежетнул по стене штык… И все, ни звука, будто и человека за стеной нет. Спит или нет? И ответ был получен в виде грохнувшейся на пол винтовки – уснул все-таки! Поставил оружие к стене и спал. А вот теперь надо слушать внимательно, как госпитальная обслуга и пациенты отреагируют на грохот в коридоре и сколько времени им на это потребуется. Алекс успел досчитать до шестидесяти шести, прежде чем в коридоре скрипнула дверь и кто-то начал выговаривать часовому. Тот ответил, завязалась оживленная перепалка, вскоре прерванная чьим-то начальственным басом. А вот проверить наличие пленного внутри так никто и не догадался.

Итак, можно подвести некоторые итоги и вчерне набросать план. Выбраться из палаты труда не составит, дождаться, пока часовой прикорнет, потихоньку открыть дверь и… Напасть на часового или пробраться мимо? После недолгого размышления нападение Алекс отверг. Кроме изрядного риска нашуметь, первый же обнаруживший отсутствие часового на привычном месте может заподозрить неладное и поднять тревогу. Если же удастся проскочить бесшумно, то фора по времени будет до самого утра, пока не появится санитар Пиотр, чтобы вынести утку. И громоздкая однозарядная винтовка, если даже удастся ею завладеть, в его положении будет только помехой. А вот от револьвера офицер не отказался бы. «Было бы из чего застрелиться в случае неудачи». Абсолютно непонятно, что делать, выбравшись в коридор, ибо Алекс ничего не знал о планировке госпиталя, он даже понятия не имел, на каком этаже находится его палата. Ну да немного времени, чтобы это разузнать, у него еще есть. На этом он и заснул.

Утром его едва растолкал санитар. Дальше все пошло по заведенному в учреждении распорядку: утренний туалет, завтрак, осмотр врача. Пиотр взял на себя роль толмача.

– Как пан офицер себя чувствует?

– Голова кружится, тошнит немного, в теле слабость, еле руками двигать могу.

На самом деле, учитывая большую кровопотерю, Алекс чувствовал себя вполне удовлетворительно. Пожалуй, мог бы попробовать даже встать, но решил симулировать контузию, благо симптомы были уже знакомы. Врач покачал головой, прописал покой и диету, с тем и отбыл. Ближе к полудню в дверях нарисовался еще один посетитель.

– А вот и главный иуда пожаловал!

Мартош пришел в мундире при погонах и сабле. Уселся на госпитальный табурет, саблю пристроил между ног.

– Я Себрии присягу не давал!

– Однако деньги брать не стеснялись.

– Да какие там деньги, – отмахнулся подполковник, – так, мелочь.

– Конечно, в империи вам платили куда больше. И даже, я смотрю, обратно на службу приняли.

– Это ненадолго.

Похоже, старик даже смутился, а потому поспешил сменить тему.

– Кстати, я по делу, надо задать вам несколько вопросов.

– Кому надо? – взвился Алекс. – Вам? А если я откажусь отвечать, пытать будете? Железо каленое уже приготовили?

– Ну, зачем же сразу пытать, господин отставной капитан, в вашем положении…

– Ой, боюсь, боюсь, боюсь! Честь имею, Алекс Магу, капитан руоссийской армии в отставке. В прошлую войну я достаточно наследил на Палканах, чтобы не надеяться сохранить инкогнито! А что касается положения моего, то я представить не могу, что еще может его ухудшить, а потому пойдите вон!

Брякнув саблей, Мартош поднялся с табурета.

– Ошибаетесь, молодой человек, даже если человеку очень плохо, то всегда ему можно сделать еще хуже! Скоро вы это узнаете и пожалеете…

Оперевшись на руки, Алекс ухитрился почти сесть в госпитальной койке.

– Уже жалею! Жалею, что в свое время не приказал повесить одного имперского шпиона! И что этот проклятый осколок летел слишком медленно и не под тем углом, не пришлось бы сейчас смотреть на вашу мерзкую рожу!

На этом запал Алекса закончился, физические и моральные силы оставили его, и он рухнул обратно на тощую подушку. Мартош вышел не прощаясь. На выходе он столкнулся с кем-то из санитаров, и весь заряд подполковничьего гнева угодил в некстати подвернувшегося солдатика.