объяснил, но можно было понять, что эти средства он получил незаконным путем, занимаясь отмыванием денег и чем-то еще, когда работал за границей. Ему не хватало духу оставить своей семье в наследство заработанные таким образом деньги, и он хотел употребить их на пользу общества.

– Вот уж похвальная история…

– Это истинная правда. В молодости господин Мориваки считал, что заниматься бизнесом – значит всегда рисковать, но с возрастом он понял, что это большая ошибка. Поэтому решил вернуться на родину и принести здесь пользу.

Маё не показалось, что это вымышленная история. К тому же она не противоречила тому, что Такэси узнал о Мориваки от его соседей.

– И тут ты предложил ему инвестиции в «Дом Л.В.М.», верно?

Макихара кивнул:

– Когда я сделал это предложение, господину Мориваки оно понравилось. Деньги пошли бы на возрождение родного городка, и это могло ослабить его чувство вины. Но он не хотел, чтобы его имя было в списке инвесторов, и к тому же предпочитал скрыть эту инвестицию от семьи. Посоветовавшись с господином Касиваги, я решил предложить оформить ее как покупку членства в обществе. За двести тысяч можно было купить VIP-членство в обществе организаторов «Дома Л.В.М.». К этому времени было подано уже несколько сотен заявок на членство. Господин Мориваки согласился и перевел нам все свои деньги, используя примерно пятьсот вымышленных имен.

– Членство в обществе предполагает получение акций, не так ли? Где они хранятся?

– У меня в сейфе. Это абсолютная правда, – сказал Касиваги, слегка приглушив голос.

– Но не успел я подумать, что все вышло удачно, как случилось то, что невозможно было предвидеть. Господин Мориваки скоропостижно скончался от последствий коронавируса. До того, как успел закрыть тот самый тайный счет. Оставалось только молиться, что родственники не узнают о его существовании.

– Невозможно было предвидеть и еще кое-что. Что из-за «короны» провалится проект «Дом Л.В.М.»…

– Совершенно верно. Покупка членства в обществе – это не инвестиции, поэтому вся сумма должна быть возвращена. Проблема была в том, что делать с долей господина Мориваки. Если ее возвращать, то надо сообщить об этом родственникам.

– Я предложил перевести ее в следующий проект, – сказал Касиваги, – поскольку это соответствовало бы воле господина Мориваки. Подчеркиваю, у нас не было и мысли положить их в свой карман. Мы не какие-нибудь жулики, чтобы тайком утащить целых сто миллионов. И уж тем более как-то навредить из-за этого Камио-сэнсэю.

Такэси, продолжая смотреть недоверчиво, слегка кивнул и сделал несколько шагов по классу. Наконец он остановился и повернулся к Макихаре.

– Когда вы связывались с моим братом по этому вопросу?

– Днем шестого марта.

– В этот день его убили.

– Да. Сэнсэй мне позвонил. Но тогда я не мог взять трубку, поэтому он оставил на автоответчике просьбу с ним связаться. Я перезвонил ему на стационарный телефон, номер которого остался в памяти моего смартфона. Он не подошел, и я перезвонил ему на мобильный. Сэнсэй, похоже, был в дороге.

– Видимо, он ехал в Токио… И что дальше?

– Он сказал, что вчера встречался с дочерью господина Мориваки. Связался с ней, потому что у него на автоответчике была записана ее просьба дать совет по поводу отцовского счета в банке. Сэнсэй сказал, что эта женщина хочет меня о чем-то спросить, и попросил с ней встретиться. Я сказал, что у меня будет время вечером в понедельник; он ответил, что снова позвонит в понедельник, и повесил трубку.

Слушая этот рассказ, Маё поняла, почему фамилия Макихары попала в «список Маэды». Полиция обнаружила в стационарном телефоне звонок Эйити Макихаре и звонки Макихары Эйити на стационарный и мобильный телефоны.

– Во время того разговора мой брат больше никаких подробностей не сообщил?

– Нет. Сказал только, что хотел спросить о счете господина Мориваки.

– И что ты подумал, когда он сказал об этом?

– Я почему-то забеспокоился. Я не знал, что именно известно Камио-сэнсэю. Подумал, может быть, он нас в чем-то подозревает…

– Поэтому ты спросил Маё на поминальной ночи, не говорил ли сэнсэй что-нибудь про вас?

– Да. Мне бы не хотелось, чтобы он ошибочно считал, будто мы делаем что-то незаконное.

– Поэтому ты не мог прямо смотреть на портрет?

– Может быть. Но это бессознательно.

– Ну что же, теперь подозрения в отношении нас рассеялись? – сказал Касиваги. – По крайней мере, теперь нет никакого мотива. Если еще что-то подозреваете, могу показать соглашение, которое мы подписали с господином Мориваки.

– В этом нет необходимости. Поверим вам на слово. Но учтите, что ясность появилась лишь по делу о пропавших накоплениях господина Мориваки; вы все так же остаетесь в списке подозреваемых в убийстве Эйити Камио.

– Похоже, вы не успокоитесь, пока не сделаете из нас преступников…

– Как я уже сказал, преступник знал, что в тот день мой брат ездил в Токио. Насколько мнеизвестно, об этом не знал никто, кроме некоторых здесь присутствующих. Когда обсуждали подготовку ко встрече выпускников, о поездке брата от Сугиситы узнали только три человека – Момоко, Нумакава и Макихара. Но нельзя исключать, что от них об этом узнал еще кто-то.

– Я не знал. К тому же у меня есть алиби. В тот вечер я пил с приятелями, – сказал Касиваги с раздражением.

– А как Макихара? Ты ведь присутствовал при обсуждении подготовки ко встрече выпускников.

– Присутствовал, но совершенно не помню, о чем говорил Сугисита. Когда я в субботу звонил сэнсэю, было понятно, что он в дороге, но того, что он едет в Токио, я не знал. К сожалению, в тот вечер я был дома один, так что алиби у меня нет.

Нумакава поднял руку.

– В субботу шестого марта я, как всегда, работал в своем ресторане. Это можно проверить у сотрудников. Да и посетители должны помнить.

– Я играл в маджонг со знакомыми, – сказал Харагути, – я уже говорил об этом полиции.

Сидевшая за Маё Момоко похлопала ее по спине.

– У меня нет алиби, что делать? И я знала, что сэнсэй поедет в Токио, – прошептала она Маё на ухо.

– Можешь ничего не говорить, – тихо ответила та, – дядя тебя не подозревает.

– Хорошо, если так.

Такэси прохаживался между столами.

– А как другие? Рассказывайте, у кого есть алиби. В чем дело? Больше ни у кого нет?

Поднялась еще одна рука. Это была Ририка Коконоэ. Такэси подошел к ней.

– Как обстоит с алиби?

– Есть, – ответила Ририка, не оборачиваясь к Такэси и глядя прямо перед собой – Я рассказала об этом полицейским. К тому же я совершенно не знала, что Камио-сэнсэй шестого марта ездил в