— Ущерб? Спустя все это время?

Широкие плечи Хорн приподнялись.

— Это могло никогда не произойти. Я уполномочена предложить вам полное восстановление в департаменте. Вы получите повышение в звании полевой полковник. Все записи о вас как о революционере, о вашем незаконном стоунировании тоже, будут стерты из биоданных на идентификационной карте. Мы не сможем убрать их из постоянного банка данных органиков, но доступ к нему имеют только высшие чины и то при крайней необходимости.

Сник останавливающим жестом удержала ее за руку.

— Постойте секунду. _П_о_ч_е_м_у_ мне все это предлагают?

— Буду откровенна, — сказала Хорн. — Я не знаю всего. Не могу ответить на все «почему». Мне сообщили, что ваше личное дело свидетельствует: вы были высококомпетентным офицером. Даже более исключительным детективом. Вы проявили незаурядную изобретательность и агрессивность, пока были революционером, и…

— Я никогда не являлась подлинной революционеркой, — призналась Сник. — А присоединилась к движению вынужденно.

— Нам это известно. Об этом говорится в отчетах психоаналитиков реабилитационного центра. И…

— Станет ли мое восстановление в должности известным общественности или информация не выйдет за пределы департамента? — Сник с подозрением прищурилась.

На лице Хорн отразилось некоторое раздражение.

— Я подумала об этом. Никакой гласности. Мы сочли, что лучше не поднимать шумихи, в самом департаменте у вас не будет проблем.

— Я хочу, чтобы восстановление моего положения проходило публично, объявила Сник.

Хорн, наконец, села и вздохнула, словно показывая: я ожидала, что разговор окажется не простым.

Сник продолжала:

— Я хочу, чтобы люди, напрямую ответственные за ложное обвинение, понесли наказание. И еще — чтобы информация попала на телеканалы и на ленты для дисплеев.

— Мой Бог! — воскликнула Хорн. — Из ваших биоданных несложно заключить, что у вас нервы стальные да еще с тремя медными жилами. Клянусь, это не преувеличение! Вы внезапно получаете то, о чем страстно мечтаете все эти годы, и еще выдвигаете требования!

— Я полагала, вы поняли меня, — сказала Сник. Но из ваших слов это не следует. Повторяю: я хочу, чтобы эти люди получили по заслугам, и требую их публичного признания в клевете, а также извинения передо мной властей.

— Но не вы же на самом деле сидите за рулем! — бросила Хорн.

— Кажется — я. Не ведаю, как я попала в машину, но я за рулем.

— Ну и упрямство. О'кей. Я уполномочена идти на некоторые уступки. Начальство меня поддержит. Однако же вам следует понять… можно мне называть вас Тея?.. что человек, ответственный за ваше стоунирование — это Дэвид Ананда, известный также как Джильберт Иммерман. Он давно умер, как и те, кто выполнял его волю. Все мертвы или стоунированы.

— Если это правда…

— Это правда, Тея.

— …Я все равно настаиваю, чтобы общественность узнала о ложном обвинении.

Хорн чуть нахмурилась.

— Очень хорошо.

— Откуда такой внезапный интерес ко мне? — спросила Сник. Правительство лишено совести и никогда не предпринимает ничего, если это ему не на пользу или его не вынуждают обстоятельства.

— Мы когда-то служили вместе с Джефферсоном Кэрдом, — призналась Хорн. — Мы оба были жителями Вторника, а я являлась комиссаром органиков Манхэттена.

— Какое это имеет отношение к моему делу?

— Мы хотим, чтобы вы нашли и поймали Карда, — выложила Хорн.

Заявление Хорн поразило Сник, хотя она ничем не выдала тревоги.

— Я не знала, что он исчез.

— Уже три года как… — сказала Хорн. Она склонилась к Сник и пристально заглянула ей в глаза. — Его разыскивают не за какое-то преступление. Пока. Исчезновение — не преступление, но не допустимый проступок. Гражданин не должен менять место жительства, не сообщив властям. Он жил в Колорадо Спрингс и изучал электронику в университете Скалистых гор. Кэрд уже получил степень магистра электроники и записался на четырехгодичную программу докторантуры. Как раз накануне первого дня занятий он исчез. В тот день разразилась сильнейшая гроза. Очевидно, Кэрд использовал это обстоятельство, чтобы избежать слежки со спутников.

— Джеф, — тихо говорила Сник, — я не имела ни малейшего представления, чем он занимался. Шесть или семь лет я не переставала следить за его судьбой, потом я стала мотаться по разным весям. Время от времени в новостях еще попадалось его имя. Мелькали кое-какие сообщения. Но интерес к Кэрду падал и, наконец, упоминания о нем исчезли вовсе. Последнее, что я слышала о Кэрде — у него все было в порядке, хотя он по-прежнему ничего не помнил о себе до пяти лет. И также ничего не помнил о своих личностях.

— Департамент, конечно же, неотступно следил за ним, — заметила Хорн.

— Да. Так же, как и за мной.

Хорн откинулась в кресле.

— Нам необходимо найти его, выяснить, чем он занимается. Как я сказала, его разыскивают не за преступления — пока. Но в последнее время участились кое-какие сбои, помехи, ввод ложных данных, отказы, неправильные срабатывания спутников, и мы подозреваем…

— Что это дело рук Джефа?

— Да.

— Но у вас нет доказательств?

— Нет. Но тем не менее Кэрда надо обязательно найти. Он пропал.

Сердце Сник забилось учащенно, что-то теплое и приятное словно прошло по телу. Как никак — она охотник.

Однако преследуемой жертвой станет Кэрд. Как поступит она, если действительно настигает его?

Хорн словно читала ее мысли.

— Вам не надо арестовывать его. Нам известно о ваших прошлых личных отношениях. Просто сообщите нам, где он скрывается. Но если сочтете это своим долгом — задержите его.

— Я удивлена, — сказала Сник. — Мой долг схватить любого преступника, независимо от того, как я отношусь к нему.

— Задание весьма специфическое, выполнять его следует очень осторожно. Если Кэрд виноват лишь в том, что не сообщил о своем месте пребывания, на него наложат штраф или подвергнут на шесть месяцев трудовому воспитанию — а может, и то и другое. Если же он замыслил или уже совершил преступления, его предадут суду. В любом случае — никакой огласки. Дело в том, что департамент совсем не намерен ворошить прошлое или опять создавать из него мученика.

— Ваши предположения о делах Кэрда звучат весьма серьезно.

Хорн пожала плечами.

— Он невиновен, пока вина его не доказана. Конечно, если забыть о тайном отъезде.

— Возможно ведь, что кто-то убил его и спрятал тело?