Мне бы его хорошее настроение. Впрочем, я за этим и пришла.

— Я составляю расписание на день и хотела узнать, понадоблюсь ли я вам сегодня.

— Нет.

Я с сожалением вздохнула.

— Нет, вы не за этим пришли, Бет, — продолжил он. — Вы пришли, потому что хотите к единорогу. У вас что-то случилось?

— С чего вы взяли? — непроизвольно ощерилась я в ответ на послышавшееся в его голосе сочувствие. — У меня все хорошо!

— Тогда не понадобитесь. Продолжайте радоваться жизни.

— Ладно, я хочу к единорогу, — созналась я зло. — Но это не значит, что у меня что-то случилось. Мне просто понравилось…

— А мне нет, — отрезал Грин. — Мне не нравится, когда мне врут. Что мешает сказать, что, да, у вас проблемы и хочется немного развеяться? Считаете, я потребую подробностей? Простите, я не по этой части доктор.

Нет так нет.

Я выскочила за дверь и с ходу налетела на шедшего по коридору человека, оказавшегося не кем иным, как Оливером Райхоном.

— Элизабет?!

Голос, а еще пуще взгляд ректора красноречиво свидетельствовали, что милорд пребывает не в лучшем расположении духа, и попятиться обратно в кабинет Грина показалось мне не самой плохой идеей.

— Здравствуйте, доктор, — вернув лицу невозмутимый вид, проговорил Оливер, глядя мне за спину. — Мисс Аштон, уделите мне минуту?

— Нет, — замотала головой я. — Мы с доктором… говорили. Да?

Я обернулась на хозяина кабинета. Грин с интересом смотрел на нас с ректором, и я не удивилась бы, достань он блокнот, чтобы записать наблюдения. Озаглавить запись можно «Кормление черного аспида перепуганными мышами», ибо глядел на меня милорд Райхон так, что и сомнений не возникало: останемся наедине — как есть сожрет.

— Всего один вопрос, Элизабет.

— Спрашивайте, — я равнодушно (надеюсь, именно равнодушно, а не нервно) передернула плечами.

— Хорошо, — проскрежетал Оливер, поняв, что вытащить меня в коридор можно только силой. — Не соблаговолите сказать, где вы были?

Сказала бы. Если бы знала, когда меня хватились. А так и не представляла, что соврать. Пришлось говорить правду.

— Провела ночь с мужчиной, — заявила нагло. — Молодым, красивым и полным сил мужчиной.

— На меня не смотрите, — не смолчал Грин, угодив под случайный взгляд ректора. — Я ни по одному пункту не подхожу. Хотя, возможно, насчет сил и поскромничал.

— Заткнитесь, доктор, — процедил Оливер сквозь зубы. Глянул на меня и приказал зло: — Ровно в час в моем кабинете.

Но дверью, уходя, не хлопнул.

— «Заткнитесь, доктор», — повторил раздумчиво Грин. — Не могу вами не восхититься, мисс Аштон. Вам удалось пошатнуть незыблемую цитадель спокойствия, в просторечии именуемую Оливером Райхоном.

— Вы сами напросились, — буркнула я.

— Я, как и положено хирургу, вскрыл нарыв, — с насмешливой поучительностью выговорил целитель. — А занозой, вызвавшей, собственно, нагноение, были вы. Ночь с мужчиной! Хе-хе…

— Это не то, что вы подумали, — пробормотала я, запоздало сожалея, что сцена разыгралась в присутствии этого невыносимого человека.

— А что я мог подумать, если минуту назад вы просились к единорогу? — поинтересовался он едко. — Только то, что не хотел бы оказаться на месте того, с кем вы коротаете ночи. У вас кровь на рукаве, Бет. И, кажется, это не ваша кровь.

Не утруждаясь объяснениями, я вылетела в коридор. Карауль меня там ректор — не заметила бы и сшибла.

Вернувшись в кабинет наставницы, закопалась в учебники и собственные путаные мысли, главная из которых была о том, что если человек дурак, точнее, дура, то это ничем не исправить. Когда через какое-то время открылась дверь, даже головы не подняла и вздрогнула, услыхав голос Грина:

— Леди Пенелопа, вы не отпустите со мной вашу ученицу? Возьмите пальто, мисс Аштон.

— Я сказал, возьмите, а не наденьте, — напомнил доктор, дождавшись меня в коридоре. — Оставьте пока. Хотя бы здесь, — кивнул на скамью у стены. — Мы еще не уходим. Сначала хочу познакомить вас кое с кем.

— Зачем? — растерялась я.

Правильнее было спросить «с кем?», но вопрос уже прозвучал, заставив мужчину задуматься.

— Не знаю, — пожал плечами он. — Наверное, мне нужен совет.

— Мой?

— Отчего бы не ваш? Эноре кэллапиа признал вас достойной доверия. Почему я должен сомневаться в его выборе?

— Может, потому что у вас нет рога во лбу? — пробормотала я, но пальто, как он и велел, оставила.

В последние дни все разговоры сводятся к доверию. Но с Грином бесед на эту тему я не ожидала. Да и нужно ли мне его доверие? Не стоит лезть в чужой шкаф в поисках скелетов, если не хочешь пополнить их ряды.

— Расслабьтесь, Бет, — усмехнулся доктор. — Я не собираюсь посвящать вас в смертельные тайны или каяться в грехах. Но… вас это тоже касается в какой-то мере.

Если бы существовал приз за умение говорить загадками, он стоял бы на видном месте в кабинете Грина. А мне полагалась бы награда за любопытство.

Вслед за целителем я поднялась на третий этаж. Ощущение тревоги, которое я испытывала в присутствии этого человека, возрастало с каждой ступенькой, а когда он открыл дверь в одну из палат, желание развернуться и бежать прочь стало практически невыносимым.

— Потерпите, — сказал он, — мы ненадолго. И простите, я не предупредил, что знакомство будет односторонним.

Палата была маленькой, рассчитанной на одного человека, и такой уютной, что, казалось, из больничного коридора я перенеслась в чей-то дом и вошла в спальню. Цветочные горшки на подоконнике, коврик на полу, детские рисунки на стенах. На маленьком столике — букет пестрых хризантем в хрустальной вазе.

На кровати лежала женщина. Лицо, лишенное мимики, — не умиротворенное, не расслабленное — застывшее неживое лицо делало ее похожей на куклу. Очень красивую куклу. Точеный носик, четко очерченный алый рот, высокие скулы, тонкие брови и длинные черные ресницы. Вьющиеся волосы цвета темного шоколада…

— Миссис Ева Кингслей, — представил Грин. — Декан факультета прорицаний и пророчеств. Моя пациентка и основная причина того, что вы сейчас либо упадете в обморок, либо сбежите в другое крыло.

— А давайте пойдем к единорогу? — выдавила я.

— Давайте, — согласился доктор. — Встретимся на крыльце. Идите вперед. Бегите. Бегите, Бет.

Когда мы с друзьями только начали собирать информацию обо всем, что связано с исчезновениями, имя Евы Кингслей всплыло и тут же забылось. Она ведь ничем не могла помочь — всего лишь случайная жертва. Моя жертва. Я написала об этом. Придала истории загадочности. Надо же, даже декан прорицателей не смогла определить, что случилось со студентами, и сама впала в кому, пытаясь увидеть, где они сейчас. А они сейчас нигде. Как и разум миссис Кингслей.