что в квартире будет запустение и уныние, но как оказалось, Энди поддерживал там порядок и чистоту. И с вечера привез ужин от тетушек.

– С возвращением домой, – улыбнулся ему Энди, пропустив его в квартиру.

– Спасибо, – Том чуть неуверенно улыбнулся, а когда дверь закрылась, сделал, наконец, то, чего ему так не хватало – шагнул к Энди и, обняв его, просто замер так.

Энди обнял его так крепко, насколько позволял еще оставшийся бандаж на его ребрах.

– Я в жизни ни за кого так не боялся, как за тебя, – прошептал он ему в волосы.

– А я за тебя, – едва слышно отозвался Том, судорожно комкая в кулаках пиджак на его спине. – Когда Давид решил вытащить тебя… – он сглотнул, не закончив.

– Он нашел мое слабое место, – ответил Энди, поглаживая его по спине. – Сам того не зная, он нашел его.

– Я так надеялся, что умру к тому моменту, когда тебе придётся делать выбор, – признался Том, мелко задрожав в его объятьях.

– Еще чего, тебе нельзя умирать. Ни тогда, ни сейчас, ни потом, – возразил Энди, усаживая его на диван.

Там Томас прижался к нему, кое-как стянув ботинки и подобрав под себя ноги.

– Давид убьёт нас? – тихо спросил он, уткнувшись в шею Энди.

– Пусть только попробует, – ответил ему Энди. – Мы все же тоже так просто не сдадимся.

– Ты останешься со мной на ночь? – спросил Том, найдя руку Энди и переплетя с ним пальцы. Ему было страшновато ночевать одному в квартире.

– Конечно, – кивнул Энди. – Предлагаю, пока ты сходишь в душ, а я погрею нам ужин, – сказал он.

– Жаль, что мне пока нельзя лежать в ванной. Фабрицио сказал повременить с этим, – вздохнул Том и, поцеловав его в щеку, поднялся, а потом повернулся к Энди. – Ужин от твоих тетушек? Что они знают о случившемся? – решился спросить он.

– Я опустил детали, – ответил Энди. – Но да, они знают, что ты пострадал от рук Давида.

– А то… что я делал? – Энди нужно было знать, как могут отнестись к нему тетушки при личной встрече.

– Я сказал, что ты просто перешел ему дорогу и тот избил тебя и все такое… за причастность к нам, – ответил Энди.

– Хорошо. Не хочу, чтобы они знали, что мне приходилось делать, – Том вздохнул и все же отправился в ванную.

– Поверь, они не осудят, даже если узнают всю правду. Но вот меня, скорее всего, убьют с особой жестокостью и будут правы, – ответил Энди и стал заниматься ужином.

– Тебя не за что убивать, – отозвался из ванной Том, не закрывая дверь на замок.

Он разделся и попытался рассмотреть себя в небольшом зеркале. Кровоподтеки постепенно сходили, но кое-где оставались следы случившегося.

Энди постучался к нему, когда все было готово.

– Ты там в порядке? – спросил он, не в силах не беспокоиться.

– Да… да, – глухо отозвался Том, подняв голову. Он стоял, упершись ладонями в стену, в призрачной надежде, что вода смоет с него все, что он пережил. – Иду, – он отдернул занавеску и шагнул на коврик.

Энди дождался его под дверью.

– Я подумал, вдруг ты уснул, – соврал он. Думал он, конечно же, о худшем. – Идем есть.

– У меня бывают кошмары, так что я могу постелить тебе на диване, – предложил Том, пройдя за ним на кухню.

– Я думал, ты разрешишь мне спать с тобой, – Энди заботливо отодвинул ему стул.

– Боюсь, я могу тебя потревожить, – Том уселся за стол и попытался воскресить в себе те чувства, которые прежде вызывали у него прекрасные, аппетитнейшие блюда тетушек Энди.

– Я переживу, – заверил его Энди и, заметив его взгляд, попросил. – Съешь, сколько сможешь.

– Это ньокки, да? – Том подцепил вилкой ребристый комочек в томатном соусе. – Пахнет очень вкусно.

– Ага, ньокки. С особым соусом тети Джованны, специально для тебя, – сказал Энди, подсыпав ему в тарелку еще тертого сыра.

– Спасибо, – Том погладил его по руке и отправил в рот пару штучек, наколов их на вилку. – Это очень вкусно. Даже несмотря на то, что ты подкармливал меня все это время.

– Я очень рад это слышать, – искренне улыбнулся ему Энди. – Тебе все еще нужны силы, чтобы выздороветь полностью.

– Я постараюсь, – Том сам не знал, получится ли у него, но очень хотел бы надеяться.

Половину порции он все же осилил, но больше не смог.

– Думаю, больше я не осилю.

– Ничего, ты молодец, – похвалил его Энди. – Чай и кантуччи? – предложил он.

– Это такие хрустящие печеньки с сухофруктами? – припомнил Том и кивнул. – Было бы здорово.

– Тетя Джорджия печет с цукатами и фисташками, – уточнил Энди. – Иди на диван, устраивайся, а я все принесу.

– Нужно ведь тут убраться, – Том поднялся и взял свою лишь наполовину пустую тарелку.

– Я займусь, не переживай, – успокоил его Энди. – Включи радио, может там есть что хорошее.

– Ладно, – Том поцеловал его в щеку и пошёл в комнату.

Едва он включил радио, и на пойманной волне тут же прозвучала фамилия Давид. Том сразу же дёрнул тумблер задрожавшими пальцами и стал искать другую частоту. К счастью, ему удалось поймать музыкальную программу.

Энди пришел в гостиную с чашками чая и печеньем, отметив, что та снова обрела уют, стоило Тому в нее вернуться. Мягкий свет торшера разливался вокруг дивана, из радио доносился неторопливый джаз.

– Я скучал по тебе, – сказал Энди, садясь рядом с Томом. – Рад, что ты вернулся домой.

– Я тоже очень скучал по тебе, – Том продвинулся к нему, проглотив слова о том, что боялся вообще больше никогда оказаться с Энди в этой комнате.

Энди обнял его и прижал к себе.

– Все наладится, вот увидишь. Это забудется, как страшный сон.

И это стало его главной целью. От дела Давида Мазари его максимально устранил, только советовался по определённым вопросам.

Энди практически переехал к Тому, и это было очень кстати, потому что выйти на улицу тот решился только спустя две недели после выписки.

– А как же твой клуб? – в один из дней спросил Том, осознав, что Энди практически все время проводит с ним. – Кто им сейчас управляет?

– Там все налажено, я звоню каждый день, контролирую, – успокоил его Энди. – Кстати, не хочешь увидеться с Китти?

– На самом деле, думаю, было бы неплохо, – кивнул Том, поразмыслив. – По ней я тоже успел соскучиться.

– Хочешь пригласить её сюда? Или могу позвать её к теткам? – предложил он варианты и усмехнулся. – Там она точно не убьёт меня.

– А что, если они объединят силы? – слабо улыбнулся Том, впервые за все это время.

– Тогда придется