— Я тут не виноват. Мой отец был таким же. Ничего плохого я не делал, к тому же это ей помогало. Она была такой несчастной и плакала во сне.

Освальд перевел взгляд на меня.

Я кивнула.

— Никогда в жизни я так хорошо не спала. У меня не было никаких кошмаров. Мне вообще ничего не снилось.

— В таких отношениях существует и симбиозный аспект, — заметил Освальд, полностью переключившись на врачебный тон. — Этот процесс позволил тебе наладить собственное дыхание, снабдил дополнительным кислородом, успокоил и облегчил сон.

— Видите, ничего страшного, — согласился Томас.

Я могла бы, конечно, разозлиться на него, но вместо этого испытала благодарность за те ночи, когда мне ничего не снилось.

— Томас, — обратилась я к нему, — а Скип знает о твоем заболевании? Он поэтому хотел, чтобы ты жил со мной?

Тот покачал головой.

— Нет, я просто сказал ему, что мне нужна помощница, вот и все.

— Слушай сюда, Кук, — произнес Освальд. — Раньше было раньше, а теперь все изменилось. Она моя девушка, и ты больше не будешь с ней спать, ясно тебе? — Освальд заговорил воинственным тоном. — Можешь просто дышать в бумажный пакет и самостоятельно регулировать уровень це-о-два.

— Да не очень-то и хотелось, — отозвался Томас. — Стоит мне сделать телефонный звонок, и через два часа здесь появится с десяток таких, как она.

На этот раз Томас не сразу заметил приближение удара, а когда заметил, было уже поздно. Отдернув руку, я потерла костяшки пальцев.

— Ай! — воскликнула я. — Надеюсь, тебе было больнее, чем мне.

Актер принялся потирать свою челюсть, а Освальд просто покатился от смеха. Томас посмотрел на меня с таким видом, будто я заставила его испытать страшное разочарование, и заявил:

— Ну знаешь ли, после этого я не смогу дать тебе хорошую рекомендацию.

Перед тем как отправиться к Берни, Томас позвонил Жижи, которая пообещала раздобыть для него номер по соседству со своим «люксом». Пока они разговаривали, я жестом пригласила Освальда в спальню и прошептала:

— Почему он не вызывает у меня кровавых видений?

— Малышка, я могу только строить теории. Возможно, видения — это реакция на состав вдыхаемого воздуха, газы которого разносятся по организму с помощью красных кровяных телец.

Когда мы снова вошли в гостиную, Томас как раз закончил разговор.

— Жижи хочет, чтобы я остался на какую-то закрытую вечеринку, которая будет на следующей неделе. Думаю, я так и поступлю.

Дорога к Берни была непростой не только потому, что Освальд и Томас раздражали друг друга, но и потому, что я не могла прикоснуться к своему парню, сидевшему так близко.

Берни с радостью устроил нам барбекю на заднем дворе, который представлял собой кусок голой земли с цементной плитой посредине и шаткими шпалерами вокруг. Я представила его Освальду, и Верни сказал:

— Вот, значит, кто этот счастливец. Милагро постоянно говорит о тебе.

— А ты тот самый парень, который ее прославил.

— Я прославил Марию Дос Пассос, — возразил Берни. — Однако я ни секунды не сомневаюсь, что Милагро как писательница прославится сама.

От этого комплимента у меня слегка поехала крыша.

Берни налил пива в мой бокал и признался:

— Я рад, что мы по-прежнему друзья.

— Не уверена, что проявляю благоразумие, снова заговорив с тобой.

— Юная леди, прекратите оскорблять нашего хозяина, — одернула меня незаметно подошедшая сзади Эдна.

— Ну а вы… — Посмотрев сначала на меня, а потом на Эдну, Берни, видимо, пытался понять, кем мы приходимся друг другу.

— Эдна — мой друг и бабушка Освальда, — пояснила я.

Уставившись на госпожу Грант, Берни расплылся в улыбке.

— Была когда-то такая удивительная писательница по имени Дэна Франклин. Мне страшно нравилась ее черно-белая фотография, которую я обнаружил в архиве одной газеты — неважно, какой; вы на нее похожи. Только, естественно, значительно моложе.

— Естественно. — Эдна улыбнулась и добавила: — Милагро сказала мне, что вы знаете толк в скрытых камерах и записывающем оборудовании.

— А-а, вы имеете в виду статью о чупе… Ну, это я так, для развлечения.

— Я подумала, что это просто замечательно, — заявила Эдна. — А как вы отнеслись бы к такой работе — записать всякие нелепые выходки на вечеринке в «Парагоне»? Это частный заказ. Мне нужны копии для меня самой и моих друзей.

— Я тоже буду на этой вечеринке, — вмешался Томас. Он повернул голову. — Самый лучший ракурс — вот такой.

— Речь идет о шантаже? — осведомился Берни.

— Речь идет об убедительном аргументе, — с улыбкой возразила Эдна. — Господин Кук, нам не нужны ни ваши фотографии, ни фотографии Жижи, так что давайте сохраним все это в секрете.

Томас расплылся в глупой улыбке.

— Как хотите.

Госпожа Грант снова направила свое обаяние на Берни:

— Вас это заинтересовало?

— Заинтересовало? Черт, это меня просто захватило! Как пожарить ваш бургер?

— Я люблю с кровью. Почти совсем непрожаренный.

— Она любит с кровью, — повторил Томас.

Тот вечер отличался какой-то странной пикантностью. Мне казалось, что я играю роль женщины, которой хотела бы стать, — сценаристки на взлете карьеры; в будущем — только хорошее, а в настоящем — потрясающие друзья, потрясающий парень, молодость и красота.

После ужина Эдна оттащила Освальда в угол внутреннего дворика, чтобы рассказать о ситуации вокруг неовампов. Позволив ей самой изложить события, я стояла рядышком и время от времени чем-нибудь дополняла ее рассказ. Когда Эдна стала описывать дела Гэбриела, я заметила, как на лице Освальда появились грусть и беспокойство. У меня возникло ощущение, что я навязываюсь, поэтому я отошла, предоставив их самим себе.

Берни вызвался показать мне свою «библиотеку». Он произнес это слово шутливо, но, когда мы переступили порог ветхого дома, я увидела, что все стены увешаны книжными полками. Я принялась крутить головой, читая названия книг. И обнаружила ошеломительное собрание знакомых и незнакомых имен, великих произведений и каких-то невразумительных сборников поэзии.

— Можешь взять почитать все что хочешь, кроме первых изданий американских писателей. Что ты обо всем этом думаешь?

— В этой комнате я могла бы прожить всю оставшуюся жизнь, — проговорила я. — У тебя так много книг в переплетах!

— Некоторые мужчины играют в казино и содержат любовниц. Я же покупаю книги в переплетах.

Мерседес позвонила как раз в тот момент, когда мы принялись есть ванильное мороженое, выложенное в мисочки. Я вышла на улицу, чтобы побеседовать с ней в одиночестве.