Ольга сразу поняла, о ком речь, и ответила отрицательно.

– А она вообще знает, что нынче похороны?

– Илья обещал ее известить. Камилла махнула рукой:

– Ну, он наобещает… Сам-то здесь? Мне нужно его увидеть.

Ольга не стала спрашивать зачем. Как ни странно, женщина больше не чувствовала ревности. Слишком многое сказало ей это малоподвижное, застывшее от горя лицо.

– Можно я пойду на кладбище? – спросила Камилла. – Не возражаешь? Хотя, даже если возражаешь, я все равно пойду.

– Камилла, да о чем вы! – начала было Ольга, но та ее оборвала:

– Перестань, ты все знаешь. Ради бога, не ханжи, я этого терпеть не могу. Скажи правду: осуждаешь меня? Ненавидишь?

– Ни то ни другое. Я и сама хороша,

– Получается, мы друг у друга мужиков увели, – с кривоватой улыбкой заметила та. – Только вот я своего не удержала. Я думаю, думаю, что случилось… Почему? Как он мог? Себя обвиняю… Тебя… Да всех!

– Ну а меня за что?

– За то, что он не хотел к тебе возвращаться. Если бы хотел, не прыгнул бы с семнадцатого этажа.

«Семнадцатый этаж, – снова ужаснулась Ольга. – Я думала, от него ничего не останется, но под пеленой голова выглядит почти как прежде. Это все Илья, его деньги, его хлопоты. Семнадцатый этаж! Кто мне это сказал первым? Следователь… Но кто еще? Ведь был кто-то еще?» И только услышав вопрос Камиллы, она вспомнила о том, что совершенно затерялось в безумии последних дней.

– Ты мою телеграмму получила?

– Так это были вы?! – Ольга даже отшатнулась: семнадцатый этаж, ну конечно, он значился в адресе, и это было самым странным в тексте без подписи!

– Я, Ты хоть поняла, что имелось в виду? Мы там с ним жили.

– Боже мой… – Ольга никак не могла опомниться. – Зачем вы ее послали?

– Чтобы ты поехала туда и забрала его домой, – мрачно ответила Камилла, глядя на людей, появившихся наверху лестницы. – А его смерть забрала. Значит, ты ничего не поняла… Интересно, а Ирина?

– Так вы и ей посылали?!

– А что? У вас равные права, почему я должна была делать для кого-то исключение?

Камилла взяла букет и опустила на лицо вуаль. Черные глаза за редкой сеткой смотрели с каким-то печальным, звериным выражением. «Так смотрят больные или умирающие животные. – Ольга никак не могла прийти в себя от изумления. – Или она сходит с ума? Две телеграммы, подумать только! Но послать такое Ирине? А вдруг та догадалась?»

– Тексты были совершенно одинаковые. – Камилла будто услышала немой вопрос. – Но она могла оказаться более сообразительной. Вот я и думаю: если она такова, как я слышала, может, все не так-то просто и отпевают его нынче без обмана.

Прежде чем до Ольги дошел страшный смысл ее слов, та отвернулась и заговорила с Ильей, тот уже спускался по лестнице и тревожно оглядывал женщин.

Первый ком земли бросила в могилу Маша. Никому из присутствующих и в голову не пришло, что это должна была сделать вдова. Ольга стояла рядом, но чувствовала себя так, будто находится далеко, за кладбищенской оградой. С ней почти никто не заговаривал, произносились разве что вежливые фразы, выхолощенные и по существу пустые.

«Неужели все знают о нас с Ильей? – билось у нее в висках. – Какой позор! Но откуда они могут знать? Да, он помогает, распоряжается, он тут первый человек, к тому же пока живет у меня… Но ведь это еще ни о чем не говорит?»

Камилла по-прежнему держалась рядом. Она не плакала, не проявляла внешнего волнения, но все оглядывались на эту монументальную черную фигуру, будто чувствуя в ней загадку. Илья быстро утирал слезы – на кладбище, на краю разрытой могилы, он неожиданно расплакался. Ольга заметила, что эти двое о чем-то говорили по дороге к участку. Она не слышала о чем, так как нарочно отошла подальше. «Не дай бог решат, что ревную!» Потом пара распалась, Илья догнал Ольгу, и к могиле они подошли вместе.

Тогда, по дороге, он тихонько выругался:

– Все-таки Камилла дура! Ну никогда бы про нее такого не подумал! Эти телеграммы – чисто бабья глупость!

– Ты не подозревал ее? – также тихо спросила Ольга. Она все еще находилась под впечатлением того, что услышала от Камиллы. Такая странная выходка никак не укладывалась в голове.

– Ее – в последнюю очередь, – горячо заверил Илья. – Я считал ее разумным человеком, а она отколола такой безобразный номер… Рехнуться можно! Кстати, следователь не спрашивал тебя о телеграмме?

Ольга удивилась:

– Конечно, нет. Как он мог знать об этом? Правда, когда он сказал, с какого этажа упал Виталий, мне что-то такое вспомнилось, но я не поняла… Была потрясена, не успела сообразить… Да и про телеграмму уже забыла, думала, это чей-то дурацкий розыгрыш. Иркин, например. А тут выясняется, что она получила такую же телеграмму!

– Олечка, давай договоримся: никому об этом не говори. Будем знать мы трое – ты, я и Камилла. Понимаешь, в чем проблема? Они могут решить, что ты там побывала и помогла мужу упасть!

– Что?!

– Тише! – Он сжал ее локоть незаметно, но сильно, почти причиняя боль. – Мы пришли. Потерпи еще немного, не плачь. Скоро поедем домой, и ты сможешь прилечь…

– Смотрите, это что – они?! – послышалось вокруг. Заговорили сразу несколько человек, поднялся тревожный шепоток. Ольга подняла голову, оглянулась. Сзади стояла Ирина с дочерью.

«Ужас! – Женщина вздрогнула и отвернулась. – Только бы она не устроила сцены!»

Но Ирина молчала, ни с кем не заговаривала, держалась поодаль. Зато Таня протиснулась к могиле, заглянула в яму со странно-деловитым видом и без понуканий бросила горсть земли. Какая-то незнакомая женщина сделала попытку обнять девочку за плечи, но та смерила ее в ответ таким взглядом, что соболезнующая живо отшатнулась. Не успела Ольга опомниться, как девочка решительно двинулась к ней.

– Здравствуйте, – сказала Таня. Это было едва ли не первое слово, услышанное от нее Ольгой. Во время их прежних, редких и всегда неприятных встреч девочка молчала, как заговоренная.

– Здравствуй… – с трудом ответила женщина. – Ты…

Она не знала, что нужно, а главное, можно сказать. Выразить соболезнования? Нет, их могут принять как издевку. Сказать, что виновата перед ней? Но в чем? Может быть, вспомнить что-нибудь хорошее о Виталии, ее отце? И Ольга с ужасом поняла, что ничего хорошего ей на ум не приходит. Она испугалась: «Как же так?! Ведь он был порядочным человеком и мне до самого последнего времени было с ним хорошо! Я его любила! Неужели новая любовь так искажает старую?!»

– У меня к вам просьба, – так же деловито, очень по-взрослому продолжала Таня. – Можно у вас пожить пару дней?