Наконец-то, помогая друг другу, все поднялись на гору. Матовое солнце скрылось далеко сзади в густом дыму городских труб. Вечерние сумерки залили благодатную минусинскую котловину фиолетовой тушью. Еще час, и лукавая ночь заберет бренный мир в обманчивые объятия. Торопись, путник! Не останавливайся в дороге. Промедление смерти подобно! Ослабнешь на минуту, в уставшую душу начнут вкрадываться мысли об отдыхе. Пронизывающий хиус раскрепостит разгоряченное тело. Сознание заполонит безразличие, после которого наступит вечный сон. Мужики это знают.

Все устали. Каждому хочется есть, но останавливаться нельзя. Чтобы хоть как-то прогнать голод, женщины на ходу развязали котомку, достали большой калач хлеба, кое-как разломили его на части, поделили на всех. Иван взял из рук Натальи свою долю, попробовал откусить: не получилось. Хлеб мерзлый, зубы ломит. Иван затолкал калач за пазуху, чтобы тот немного отогрелся.

О табаке лучше не вспоминать. Некогда. Сейчас не время набивать трубочки. Разгоряченные лошади не должны задерживаться ни на минуту. Только движение вперед приблизит всех к намеченной цели. Теперь, главное, преодолеть крутой овраг — Волчий лог. А там, под гору, будет легче. Добраться до деревни можно будет и в темноте.

Тараска — боль и мучение для всех путников. Затяжной подъем забирает силы людей и лошадей. На вершине горы вешние воды вымыли плоть земли, разделили Тараску надвое глубоким, крутым рвом. Чтобы объехать это место стороной, надо время. Преодолеть напрямую — около двухсот саженей. Чтобы спуститься в лог, следует застопорить задние колеса телеги, а потом, дружно помогая сзади, вытолкать повозку наверх.

Однако затяжной перевал и капризы природы — не единственная преграда людям. Ходят слухи: лютуют здесь разбойники.

Останавливают путников, грабят возвращающихся с городского рынка мужиков. «Выворачивают карманы» зажиревшим купцам, отбирают деньги, товар, лучших лошадей. Строптивых бьют. Непокорным рубят головы. Не один золотарь отдал тут свою жизнь за горсть благородного металла. Сколько здесь было убито людей, ведает только Черное озеро в логу. Может, отсюда и пошла горькая присказка: «Камень на шею, и концы в воду». Кто знает… Никто не помнит, с каких пор называют дурную гору именем знаменитого, местного разбойника Тараса. А Волчий лог «в честь» его свирепых помощников.

К Волчьему логу наши путники подъехали затемно. Первым под горку спустился Иван Мамаев. За ним, застопорив колеса, съехал дед Павел. Потом Григорий с Марией. Наступила очередь Ивана Панова.

Выждал Иван время, когда товарищи снизу крикнут, застопорил колеса телеги, направил коня под гору. Наталья сзади спешит. Темно. Конь скалится и хрипит, нащупывая дорогу ногами. Телега гремит на ухабах. Увязанный товар на повозке подпрыгивает.

Кое-как спустился Иван вниз. Видит, впереди черное пятно. Подъехал ближе, Гришка стоит у своей телеги. Рядом с ним какие-то люди суетятся. Слышны глухие удары да резкие окрики. Бьют товарища «волки». Понял Иван, что попали они в руки разбойников.

Не успел парень коня остановить, сбоку подбежал здоровенный детина, остановился рядом, кулаком с кастетом играет, широко усмехается:

— Что, дядя? Выворачивай карманы! Показывай, что у тебя там припрятано. Вон, за пазухой, видать, кошелек набитый! Не знаешь разве, что в Волчьем ложке за проезд платить надо?

Видит Иван: дело худо. Все разом перед глазами замелькало. Наталья плачет. Конь хрипит. Товарищи впереди от частых ударов стонут. Вспомнил Иван слова Оглобли, кому на Тараске привет передать надо. Понял, что перед ним Обух стоит или кто-то из его дружков. Да только разговаривать с ними бесполезно: слишком уверенны их намерения. Чувствует Иван, что сейчас он лишится последних сбережений. А значит, грозит голодная зима.

А бандит не шутит, за отворот полушубка схватил, к себе тянет. Другой кулак с кастетом поднимается: вот-вот ударит.

От безысходности положения, плохо соображая, что делает, Иван быстро сунул руку за пазуху, выхватил калач, направил его на бандита:

— Руки вверх! Сейчас всех перестреляю!

Такого поворота событий налетчики явно не ожидали. Не привыкли они, чтобы обозники им отпор давали. «Волки» всегда брали нахрапом, наглостью, силой и никогда не видели направленное на них оружие.

Резкий голос Ивана поверг их в шок. Более того, поверив, что в них сейчас будут стрелять, разбойники испугались. Первым, не разобравшись в темноте, что в руке держит Иван, побежал верзила с кастетом. За ним, бросив под ноги Гришки награбленные ценности, бросились остальные пять «волков». Недолго в ночи слышались их поспешные, удаляющиеся шаги. Наши герои не стали ждать их возвращения. Быстро собрав свое добро, мужики выгнали лошадей из оврага и поспешили прочь от опасного места. Дед Павел не забыл похлопать себя по груди, проверяя документы: «Тутака!».

У Гришки под левым глазом здоровенный, цвета незрелой кедровой шишки, синяк. У Ивана Мамаева на косице вырван клок кожи. Плоский нос деда Павла похож на клюв озерной утки турпана. Несмотря на побои, Гришка оживлен и весел:

— Нехай с ним, заживет, как на собаке! Главное, деньги целы да покупки при нас.

Который раз, прикладывая к разбитому носу широкую ладонь, дед Павел со смехом рассказывает окружающим, как Иван бандитов калачом испугал. Под конец эпизода рассказчик пытается изобразить лица перепуганных разбойников, когда последние бросились бежать в тайгу сломя голову.

Свояк Петр Заструхин всякий раз в удивлении поднимает брови, дивится небывалому случаю, молчит. Он знает, что на Тараске орудует хорошо организованная банда, промышляющая на грабежах обозников. Это они всегда оставляют пустые кошельки у проезжающих да «метки» на лицах несговорчивых мужиков. Петр догадывается, что налетами и разбоем занимается кто-то из своих, деревенских. Может, это соседи или «старатели легкой наживы» из ближайших деревень. Только как доказать разбой? За руку не поймал. Да и ловить никто не будет. Бандиты — народ отчаянный. За понюшку табаку голову топором враз отрубить могут и фамилию не спросят. Здесь силы большие нужны: полиция, казаки или армия. А что простой крестьянин сделать сможет?

Наталья с Ивана глаз не спускает: гордится мужем! Она то и дело пускает слезу, ласково обнимает Ивана за широкие плечи, нежно шепчет на ухо милые слова:

— Ах, Ваня! Какой же ты у меня храбрый, бандитов не испугался!

Иван улыбается Наталье в ответ, клонит голову от губ жены:

— Да что там… пустое.

Однако по его лицу видно, что он сам претерпел большое потрясение: хорошо, что все так обошлось!

В доме свояка Петра накрыт длинный стол. За столом большая компания. Кажется, что на огонек собралось полдеревни. Многим хочется услышать про калач. Мужики хвалят смельчака, пожимают Ивану руку, каждый желает выпить с ним по стопке крепкого самогона.

Захмелели наши путники. Не столько от угощения, как от славы. Взял Гришка в руки гармонь, растянул меха:

— Знай наших! Мы мужики — таежники! Золото горстями отмеряем! На медведя с рогатиной ходим! Что нам какие-то супостаты?