с Авророй – Машей Александровой 23 ноября. Совпадение это было или зигзаг моей судьбы, но именно на этот спектакль пришла королева-консорт Бельгии Матильда. И после спектакля Иксанову, Филину и иным высокопоставленными лицам пришлось стоять и выслушивать ее восторги относительно моего выступления.

Потому что до моего выхода, как мне потом рассказали, все шло весьма ординарно. Ну, спектакль и спектакль. Но когда началась картина «Охота», когда Дезире впервые появился в спектакле…

Накануне я, как чувствовал, взял репетицию на сцене. Пришел и выяснил, что там нет подзвучки, есть звуковые ямы, то есть музыку в этих местах не слышно, не только рояль, но даже оркестр. Оркестровую яму сильно увеличили. Кроме того, изменилась рампа и наклон сцены. Надо было приспособиться ко всему заново, привыкнуть. Все вокруг Холберга крутились, а Цискаридзе-то что, четвертый состав!

Но когда в спектакле я вылетел на сцену, вся моя выходная вариация Дезире шла под несмолкаемые аплодисменты. Крики: «Молодец!», «Браво!», что-то несусветное творилось с залом. Летя по кругу в jeté en tournant, уже пройдя первую диагональ, понял, что музыки не слышу, потому что овации все перекрыли. Эту запись можно увидеть в Интернете, чтобы никто не думал, что я что-то преувеличиваю. Закончив вариацию, я долго стоял в финальной позе, как когда-то мы с Улановой отрепетировали. Дирижер был вынужден сделать паузу большую, потому что гром аплодисментов стоял в зрительном зале.

И когда, уже после вариации, я пошел по кругу, как бы рассматривая, здороваясь с придворными, мне артисты кланялись и говорили: «Вот теперь настоящее открытие Большого театра. Наконец эти стены услышали овации, а не клакеров!» Такие вещи невозможно ни забыть, ни купить. И так действительно было.

После спектакля королева Матильда пришла на сцену, обратилась ко мне на французском: «Скажите, как получилось, что до вашего выхода все спали? И вдруг вы вылетели, и взорвалось все! Вы вообще не приземлялись, вы все время висели в воздухе!» И, забыв всякую сдержанность, засмеялась: «Я так вам аплодировала, что просто подпрыгивала на кресле!»

На той «Спящей красавице» присутствовала и известная французская актриса Кароль Буке. Она тоже зашла за кулисы, бросилась ко мне: «Я такого удара энергетического не получала никогда от балета, чтобы вот просто… меня сносило с первого ряда, что происходило? Что у вас за энергия, что с вами?» Я засмеялся: «Не знаю, просто люблю то, что делаю». Адреналин, конечно, мне прыти поприбавил.

32

Показательно лишенный спектаклей в ГАБТе, я танцевал в Мариинском театре, участвовал в «Шопениане», посвященной 75-летию М. Лиепы в Кремлевском дворце, затем в театре им. Станиславского и Немировича-Данченко танцевал в честь 70-летия М. Лавровского, потом уехал с Илзе Лиепа на гастроли по России. Без работы я не сидел.

Тут надо сказать, что летом, еще до смерти Пестова, произошло очень печальное для меня событие. 10 июля не стало Ролана Пети. Я сразу позвонил Жанмер, чтобы выразить ей свои соболезнования. А она вдруг стала передо мной извиняться, просить прощения за мужа. Я уже рассказывал о том, что Ролан уходил из жизни в жутком Альцгеймере. «Николя, – сказала Зизи, – я у всех наших друзей и знакомых прошу на всякий случай прощения, потому что не знаю, кому Ролан успел нахамить, а кому не успел. Он со всеми, с кем мог, испортил отношения перед тем, как отправиться на тот свет!»

Один за другим уходили из жизни очень дорогие, близкие мне люди, и никто не мог восполнить эти потери – и до сих пор там, в моем сердце, пустота.

А тем временем Филину как новоиспеченному руководителю нужно было себя проявить, устроить какое-то знаковое событие. Сам ли он решил или ему кто-то подсказал, но в планах нашей труппы на 28 декабря 2011 года вдруг появился вечер, посвященный памяти Р. Пети. Это выглядело, для меня по крайней мере, странным. Ролан в упор не видел артиста Филина. Сергей на дух не переносил Пети.

Меня поначалу решили не звать, я же меньше всех в Большом театре имел к Ролану отношение. ГАБТ купил его одноактный балет «Арлезианка» на один показ. Но 2-е отделение оказалось таким куцым, что пришлось свое решение переменить. Словно какой-то концертный номер в программу втиснули кусок из «Пиковой дамы», объяснив это тем, что декорации балета теперь не подходят по размеру для обновленной сцены ГАБТа. Мы с Илзе не стали отказываться. Пети для нас слишком много значил.

Бороться с кем-то в театре я не хотел и не собирался. Я когда-то поставил себе срок – 21 год службы на сцене Большого театра. Значит, оставалось работать всего полтора сезона…

Незадолго до этого мне очередной раз поступило предложение занять вакантное место художественного руководителя Московской Академии хореографии, которую как ректор возглавляла моя кума М. К. Леонова. До нее, видимо, это известие дошло, и она моментально назначила на этот пост М. Л. Лавровского.

Я и прежде слышал: «Давайте вас во МГАХ посадим». Я каждый раз категорически отказывался: «Марина Константиновна моя родственница! Пожалуйста, нет, я не хочу иметь дел с Небесной канцелярией. Можно без этого?» К сожалению, Леонова в искренность моих намерений не поверила, и наши отношения дали трещину.

Время от времени меня приглашали в высокие инстанции, предлагая стать руководителем то одного, то другого театра. Я каждый раз благодарил и вежливо говорил «нет».

33

Я очень удивился, увидев афишу на новогодние праздники. Мне дали станцевать аж четыре «Щелкунчика», включая 31 декабря 2011 года. Видимо, осознание того, что билеты на балет с участием Цискаридзе продаются по самым высоким расценкам, пересилило желание не допускать его на сцену. Мне исполнялось 38 лет. Если честно, я думал, что это будут мои последние «Щелкунчики».

Да, еще что! В спектакле, поставленном Григоровичем, на сцене постоянно используется люк, оттуда Мышиный король появляется, потом они со Щелкунчиком туда проваливаются… Но на сцене новоявленного ГАБТа никакого люка не оказалось. Его просто забыли сделать!

Люк спешно вырезали после того, как я сказал об его отсутствии в каком-то интервью. Теперь под сценой находится пространство высотой не в 1,5 м, как прежде, а в 8 м! Подсудное дело, верная смерть, если кто-то туда провалится!

В итоге придумали капсулу. Опускаясь в люк на сцене, артист попадает в капсулу, наполненную прозрачным дымом для эффекта. И, задыхаясь от него, как в лифте, спускается вниз, потом его обратно таким же образом на сцену поднимают. И каждый раз с техникой возникает нештатная ситуация, очередной раз