— А если они предложат мне чилийскую сигарету, — со смехом добавил Сербино, — я отвечу: «Нет, спасибо! Я предпочитаю свои».

И он достал из кармана пачку уругвайских сигарет.

— Для этого момента я специально приберегу немного «Ла-Пас».

Парни начали готовиться к встрече с внешним миром. Паэс причесался, последовав совету Эдуардо, и намазал волосы маслом, найденным в чьем-то багаже. Сабелья и Сербино надели рубашки и галстуки. Каждый стремился принарядиться в самую опрятную одежду. Многим для этого пришлось снять с себя верхний и нижний слои лохмотьев, оставив только средний. Все также почистили зубы остатками пасты, не скупясь выдавливая ее на зубные щетки, и прополоскали рты талой водой.

Итак, они приготовились к долгожданной встрече с людьми, но вертолетов все не было. По радио продолжали сообщать о шедшей полным ходом спасательной операции. Одна чилийская радиостанция даже передала трогательную благодарственную молитву, однако к полудню спасатели так и не появились, и томящиеся ожиданием юноши растерялись, не зная, что делать дальше. Они уже проголодались, а приготовленное заранее мясо было выброшено утром. Сербино и Даниэль Фернандес занялись поиском пропитания. Рой Харли, который надеялся, что скоро сможет сходить в нормальный туалет, уже больше не мог терпеть и пошел облегчаться у носа самолета, где был высмеян товарищами, заявившими, что его тощий зад похож на копчик ощипанного цыпленка.

Становилось жарко, и многие спрятались от солнца в фюзеляже. Лежа в салоне, они испытывали сумасшедший восторг при одной лишь мысли о близящемся спасении. Вдруг Эдуардо Штраух сказал:

— Представьте, как было бы ужасно, если бы сейчас, когда поисковики уже на подходе, сошла бы еще одна лавина.

— Этого не может случиться, — возразил Фернандес, — просто не может.

И тут раздался крик: «Берегись! Лавина!»

Парни услышали резкое шипение и увидели надвигающуюся на них белую массу. На мгновение они застыли от ужаса, но, когда «снег» осел, поняли, что это пена из бортового огнетушителя, за которой маячила не страшная гримаса смерти, а расплывшееся в улыбке Чеширского кота[112] лицо Фито Штрауха.

Только в час дня юноши услышали шум вертолетов, а потом и увидели их над горными вершинами немного к северо-востоку от того места, где лежал «Фэйрчайлд». Звук был совсем не похож на тот, каким они его себе представляли, однако ребята убедились, что это не галлюцинация и не мираж. Все, кто находился рядом с фюзеляжем, закричали и замахали руками, а сидевшие в салоне бросились наружу.

Ко всеобщему огорчению, пилоты как будто не замечали их. Вертолеты полетели в другом направлении, развернулись, сделали круг и прошли прямо над ними. Этот маневр повторялся трижды. Наконец головной вертолет, сотрясаемый ветром, снизился и начал кружить над «Фэйрчайлдом». Люди на земле разглядели Паррадо, подававшего им знаки: он касался рукой рта, а затем показывал четыре пальца. Они также видели, что другие пассажиры снимают их на кино- и фотокамеры.

Пилот, похоже, не мог посадить машину. Ветер безжалостно швырял ее из стороны в сторону, грозя вдребезги разбить о скалы. Из салона бросили дымовую шашку, но дым развеяло в разные стороны, и определить по нему направление ветра не получилось. Спустя примерно четверть часа первый вертолет наконец смог опуститься настолько, что один из его полозьев коснулся снега. С борта скинули два рюкзака, а затем в сугробы спрыгнули горовосходитель Серхио Диас и санитар.

Диас с распахнутыми объятиями побежал навстречу ребятам. Многие из них гурьбой ринулись к этому статному университетскому профессору, обняли и повалили на снег. Но не все так же бурно приветствовали спасателей, растерявшись при виде незнакомцев, оказавшихся перед их жилищем. Увидев, как Фито обнимает Диаса, Педро Альгорта удивленно спросил товарища, был ли он раньше знаком с этим человеком.

Юноши опасались, что шум двигателей вызовет падение еще одной лавины. Двое парней, находившиеся ближе всех к первому вертолету, пригнувшись, забежали под вращающийся винт и попытались вскарабкаться на борт. Гарсия не отваживался садиться (долина шла под уклон, а снег мог не выдержать вес машины), поэтому висел в горизонтальном положении над сугробами, опасаясь, как бы лопасти не задели скалу. Он даже не рискнул наклонить вертолет, чтобы людям было проще забраться в его брюхо. Первым сделать это попытался Фернандес. Он вытянулся во весь рост, Паррадо схватил его за руку и втащил в салон. Вторым стал Манхино. Прихрамывая, он подбежал к вертолету и с трудом залез в него.

Гарсия решил, что с двумя новыми пассажирами, Паррадо, Морелем и механиком достиг полной загрузки. Он набрал высоту и завис в воздухе, а его место занял вертолет Массы, откуда выпрыгнули еще два горовосходителя — Лусеро и Вильегас — со своим снаряжением.

Пока вертолеты менялись местами, Диас высвободился из объятий ребят и спросил, есть ли среди них Паэс. Карлитос назвал себя, и Диас вручил ему два письма от отца.

— Одно адресовано лично тебе, — сказал он Карлитосу, — второе всей группе.

Карлитос вскрыл конверты и сначала прочитал письмо, обращенное ко всем выжившим: «Не унывайте и верьте в себя! На Рождество дарю вам вертолет». Во втором письме художник обращался непосредственно к сыну: «Как видишь, я тебя не подвел. Жду тебя, и моя вера в Господа сейчас непоколебима. Мама уже едет в Чили. Твой старик». Карлитос спрятал письма в карман, побежал ко второму вертолету и при помощи Альгорты и Эдуардо забрался на борт. За ним последовал Инсиарте, которому помог Диас. Масса поднял машину в воздух. На земле остались Дельгадо, Сабелья, Франсуа, Висинтин, Метоль, Сербино, Харли и Фито Штраух в компании трех горовосходителей и санитара.

Взлет над восточным склоном оказался не менее пугающим, чем отчаянный поединок с ветром с обратной стороны горы, и новые пассажиры уже жалели, что покинули свой относительно безопасный «дом» — фюзеляж «Фэйрчайлда». Когда вертолет неприятно завибрировал из-за работавших на пределе двигателей. Фернандес повернулся к Паррадо и поинтересовался, нормально ли это.

— О да! — крикнул в ответ Паррадо, но по выражению лица товарища Фернандес понял, что тот тоже очень напуган.

Манхино спросил сидевшего рядом солдата, долетит ли вертолет до места при таких погодных условиях. Механик заверил юношу, что техника все выдержит, хотя лицо его не выражало особой уверенности. Манхино начал молиться так страстно, как еще никогда в своей жизни не молился.

Воздух был слишком разреженным, поэтому вертолеты не могли лететь при помощи одних лишь двигателей. Пилоты использовали их в качестве глайдеров[113], стараясь поймать поток теплого воздуха, который поднял бы их на несколько футов[114], и затем удерживать машины