Пришлось остановиться. Не без вздоха соскочил я с седла, пустил Моро пастись на лугу, а сам сел на траву.

Один за другим подъезжали рейнджеры и, не говоря ни слова, спешивались, привязывали лошадей и подсаживались ко мне. Усталость взяла свое: через четверть часа все спали, прикорнув на земле.

Я один не мог заснуть. Меня томила бессонница. Мрачные мысли не давали мне покоя, и сон не приходил, хотя я бодрствовал уже не первые сутки, Убежден, что в эту ночь на меня не подействовало бы ни одно снотворное средство. Словно пьяница в белой горячке, я не находил себе места.

Долго бродил я по лужайке, натыкаясь на спящих рейнджеров и пробираясь мимо коней. В нескольких шагах от нас журчал ручей. Несмотря на полную путаницу мыслей и чувств, я сообразил, что нужно делать привал около воды, чтобы поутру напоить лошадей.

В десятый раз подойдя к ручью, я омыл голову студеной водой. Умывание освежило меня, и, успокоившись, я присел на берегу. Ручей струился по желтому песчаному ложу. В прозрачной воде мелькали серебряные рыбки. Я не спускал с них глаз, и в конце концов веки мои начали слипаться. Монотонное журчание усыпляло меня, и я, наверное, уснул бы, но внезапное открытие разогнало сон.

Около меня росла дикая агава. Один из длинных, похожих на шпагу, листьев был переломан и беспомощно свисал, а шип на конце его отсутствовал.

Вряд ли я обратил бы на это внимание. До нас здесь прошли индейцы, и одна из их лошадей могла надкусить по дороге лист. Но я сидел под самой агавой, и мне бросилось в глаза, что на листе нацарапаны письмена. Согнув лист, я прочел при свете огнива несколько слов.

«…В плену у команчей… Воины… Множество пленных — женщин и детей… несчастные!.. Держим путь на северо-запад… Спаслась от смерти, но — увы! — боюсь…»

На этом обрывалось послание. Подписи не было, да я и без того знал, что писала Изолина Варгас. Она сорвала шип и второпях нацарапала несколько слов на листе агавы.

«…Спаслась от смерти…»

Какое счастье! Как я рад за нее!

«… но — увы! — боюсь…»

Несколько раз я перечитывал эти строки. Затем осмотрел остальные листья агавы, но больше ничего не нашел. Изолина не успела закончить письма.

Глава LXXVII

ЧТО ДЕЛАТЬ ДАЛЬШЕ?

Изолина не только спаслась от гибели, но находится в полном сознании. Раз она способна была написать записку, значит, она не ранена и не больна. Очевидно, индейцы хорошо обращаются со своей пленницей, если они не связали ей рук. Ей известно, что я следую за ней: она видела меня перед тем, как Белый мустанг бросился в заросли. Тогда до меня донесся крик Изолины. Она меня узнала и звала на помощь. Изолина писала письмо в уверенности, что я продолжаю погоню.

Мысли мои сосредоточились на ее похитителях. Я думал об индейцах, населяющих прерию, столь не похожих на своих северных родичей. Между этими племенами такая же разница, как между странами, в которых они живут.

Климат, влияние испанской цивилизации, резко отличающейся от североамериканской, частые победы над бледнолицыми, смешение, наконец, с белыми потомками завоевателей, пришедших с Фернандо Кортесом, — все это отразилось на нравственном облике индейцев. У них больше общего с жителями Андалузии, чем Соединенных Штатов. Их столица — Мехико, не Бостон и не Нью-Йорк.

Я почувствовал прилив энергии и силы. Бездействие тяготило меня. Охотно вскочил бы я на коня и поскакал на выручку Изолины. Но что мог сделать я один?

А чем помогут мне мои немногочисленные друзья?

Только сейчас во всей ясности встал передо мной этот вопрос. Что предпринять, как действовать? Что будет, когда мы догоним индейцев? Обремененные военной добычей, они идут медленнее нас, и рано или поздно столкновение неизбежно.

Нас было девять человек, а преследовали мы по меньшей мере сотню вооруженных индейских воинов, цвет и гордость своего племени, опьяненных недавней победой и затаивших против нас злобу за поражение у мезы.

В случае победы индейцев мы не можем рассчитывать на пощаду. В случае победы индейцев?.. В открытой схватке они, конечно, перебьют нас. Девять человек против сотни! Дело заранее обречено на неудачу.

До сих пор я действовал сгоряча, не размышляя. У меня была одна цель: поймать Белого мустанга, лишь несколько часов назад я узнал, что Изолина спаслась, но из одной беды попала в другую. Она спаслась от смерти, но сейчас ей угрожало бесчестье.

Глава LXXVIII

ХОЛОД

Темнота постепенно сгущалась. На небе не зажглось ни одной звезды. Я не различал уже своих спутников, хотя они лежали в нескольких шагах от меня.

Рейнджеры по-прежнему спали, растянувшись на земле. Голодные лошади щипали траву, в изобилии разросшуюся на лужайке. Я слышал, как они фыркали и жевали. Они отдыхали. Через несколько часов они будут свежие и сильные.

Сидя у ручья, я продрог. Бриз, постепенно крепчая, к ночи превратился в леденящий ветер. Температура упала на 15° по Фаренгейту.

Некогда я отлично перенес суровую канадскую зиму, пересекал замерзшее озеро, путешествовал по ледникам, спал на снегу в дикой пустыне на земле Руперта, но больше всего от холода страдал на севере Техаса благодаря резким колебаниям температуры.

Возможно, что я был восприимчивее к холоду из-за длительного отсутствия отдыха и сна и трудного дневного перехода по раскаленной, выжженной пожаром прерии. Днем я обливался потом, а сейчас замерзал.

Мне пришлось закутаться в буйволиную шкуру, потерянную одним из индейцев по дороге. Спутники мои были одеты не теплее меня. Снимаясь с лагеря, мы не подозревали, что нам предстоит ночлег под открытым небом, и потому выехали налегке. Только двое или трое привязали к седлам плащи. Сейчас они были вознаграждены за