Дико извиняюсь. Виноват. Буду через десять минут. Гороховый суп? Буду.

Затем позвонил водителю:

— Отбой тревоги. Передай Второму и Третьему — свободны. Дальше я сам, пройдусь пешком с Четвертым. А ты отвези пакеты ко мне домой. Марина накормит, чем захочешь, там полно всякого. Потом выдвигайся на угол Суворова и Нахичеванского.

Покончив с одним делом, полковник неспешно двинулся к другому. Людской поток обтекал его, напоминая сентенции о стремительности жизни. Ничего не поделаешь, жизнь несется вперед, постоянно меняя свои правила и удивляя новыми гранями.

Глава 31

Глава тридцать первая, в которой правил больше нет — я не умею жить по-другому

Столовая «Ложка-Поварешка» позабавила своим интерьером. Внутри она оказалась настоящей столовой из прошлого: небольшой уютный зал, аккуратно заставленный столиками, герань на подоконнике, краснеющие под потолком тряпочные абажуры, тихая легкая музыка. Завершением винтажной классики явилась линия раздачи пищи и ее конечная остановка — солидная кассирша в кокошнике. Эта вишенка на торте стала несомненным украшением антуража.

Милая столовая! Всё как на заводе, где Подопригора начинал трудовой путь перед закатом СССР. Оказывается, время быстро бежит: уже и забыл, как это выглядит. А что, бедненько, но чистенько. Не наблюдалось только очереди, хотя кое-какие едоки в зале имелись.

За угловым столиком Артем Трубилин вкушал пирожки. Возле него смеялась пухлая повариха, делая при этом вид, будто складывает на поднос грязную посуду.

— Привет!

Подопригора сказал это Артему, но сам смотрел на рослую деву в белоснежном переднике. С определением «пухлая» он, пожалуй, ошибся. Вернее было бы назвать ее крепкой. Женщины оценивающий взгляд чувствуют сразу — и эта обернулась. Кокетливым движением поправила рыжий локон волос, вылезший из-под гипюрового колпака, сверкнула белозубой улыбкой. А потом смела со стола невидимые крошки и грациозно упорхнула с полным подносом.

— Как жизнь, Артем Борисыч?

— Норм, — ответил Трубилин. — Как сам, Сан Саныч?

— Жрать хочу. Где мой гороховый суп?

— Сейчас все будет, иди руки мой, — стаканом компота Трубилин указал верное направление.

— Давайте-ка, ребята, закусим перед стартом, — пробормотал Подопригора, хватая с блюдца пирожок. — У нас ещё в запасе четырнадцать минут.

— Эй, какой такой запас? — возмутился Трубилин. — Ты опоздал на полчаса. Я уже поесть успел!

Оправдываться Подопригора и не подумал, поскольку рот был занят. Большие начальники редко страдают пунктуальностью, однако он таким не был, ценил свое время и время своих собеседников. Только вот обстоятельства, обстоятельства… Да и по телефону уже извинился. Сан Саныч молча отправился в указанном направлении, а когда вернулся, на столе дымилась глубокая миска супа.

— Ого, — оценил он, — вот это порция! Мне уже нравится ваша столовка, сэр.

— Рекомендую отведать горчицы, — великосветским тоном подсказал Трубилин. — Боюсь показаться грубым и неотесанным, но сегодня вкус горчицы с особенной пикантной ноткой. Не соблаговолите ли вы оценить сие чудо, милостивый сударь?

— Да как два перста оросить, друг мой, — кивнул собеседник.

И без проволочек взялся намазывать горчицу на кусок черного хлеба. Безжалостно, толстым слоем. Намазал и сразу откусил.

— Ну как?

— Сладкая до слез, бодрит невероятно… — прохрипел Подопригора, сдерживая кашель. — За душу берет!

Вот только слез сдержать не удалось. И, чтобы загасить пожар, перекинувшийся в утробу, пришлось срочно закинуть туда пару ложек супа. В это время снова нарисовалась повариха в белом переднике. Выставила с подноса два компота и пирожки на блюдечке, лукаво улыбнулась на мокрые щеки Сан Саныча, и тихо удалилась. Причем ушла так, что оба полковника посмотрели вслед. Про подобных молодых особ меж собой говорят так: «интересная женщина в теле была мило весновата и зело черемна».

Но Сан Саныч тему рыжих красоток развивать не стал.

— Скажи, а разве здесь не самообслуживание? — с трудом отвел взгляд он.

— Самообслуживание. Только не для всех. По крайней мере, не для меня.

— Круто.

Что он имел в виду, осталось непонятным — то ли о супе вел речь, то ли о горчице, то ли об уровне блата Трубилина.

— А то, — загордился тот на всякий случай.

— Ладно, Артем Борисыч. Говори, зачем звал, — зачерпнув суп, Подопригора подул на ложку. А ведь до этого глотал, не ощущая…

— Я звал? — поразился Трубилин. — Отнюдь нет! Я только место выбрал. А на рандеву звал меня ты.

— Тогда извини, — не смутился Подопригора. — Когда я ем, я глух и нем, хитер и быстр, и дьявольски умен.

— А я нормальный, — пробормотал Артем Борисыч, — и открыт к диалогу.

Следом за полковником в обеденную залу вошел неприметный парень. Скинув серую ветровку, он огляделся. Взял пустой поднос из стопочки, вилку с ложкой из стакана, и пошел по линии раздачи, разглядывая блюда и принюхиваясь. Что-то после исследований ставил себе, что-то отвергал. По пути успел не только витрины оценить, но и компот выпить, благо брал два. Рассчитавшись картой, внимательно осмотрел зал — в поисках месте, естественно. И сел лицом ко входу.

Равномерно работая ложкой, полковник быстро расправился с супом. А копченые ребрышки обглодал еще быстрей.

— Компот на столе вижу, — сказал он. — А где котлета с макаронами?

— Котлета мне не зашла, поэтому для тебя заказал просто двойной суп.

— Смелое решение! Но не осуждаю. Похлебка годная, — согласился Подопригора. — А ты вот так, значит, проводишь время… Руками пожираешь добрую гороховую пищу, а глазами — крепкую повариху?

Трубилин на подначку теряться не стал.

— Мы, спецназ ФСБ в отставке, приучены к скромности, — сообщил он. — Нам по душе вкусный суп днем, а вечером сладкий секс.

— С поварихой?

— А почему бы и нет? Работяги тайной войны не ровня вашему избалованному полицейскому начальству, которое привыкло принимать изысканную пищу в роскоши.

— Это как, интересно?

Трубилин принялся загибать пальцы:

— Громкая музыка, мерцающий свет, кальян с легкими наркотиками. В этом призрачном мире полицейские боссы считаются неотразимыми мачо у сочных куколок, извивающихся в танце. Гороховый суп им подают полураздетые официантки и поварихи. Только вместо копченых ребрышек там полукопченый пенис тигра с белыми трюфелями, не меньше.

— Ни фига себе, — изумился Подопригора. — Значит, вот так, по-твоему, выглядит роскошь… Канкан в исполнении кухонных работниц? Трюфеля с хреном? Как много вашей разведке известно о тайной жизни полиции! Но это, друг мой, устаревшая информация.

—