вас все хорошо? – Мирра почувствовала, как кто-то трогает ее запястье, прощупывая пульс. – Милая, поди сюда.

– Что это? Это кто? – раздался дребезжащий женский голос.

– Понятия не имею, но им нужно помочь.

Мирра снова погрузилась во тьму, в последний момент увидев темный плащ, скрывающийся за поворотом.

VI

Когда Мирра очнулась, было темно. Она лежала в мягкой и чистой постели, а над ее головой раскинулось звездное небо. Звезды были мелкие и выглядели точно так, как их представляет любой школьник – пятиконечные равносторонние многоугольники, мерцающие холодным и тусклым светом. Но в них было что-то необычное, что-то совсем не похожее на обычную картину ночного неба, и Мирра долго не могла понять что.

– Это же просто потолок, – вдруг поняла она. – Просто потолочная плитка со светящимися в темноте звездами.

– Глупая, – продолжала Мирра. Не понятно почему, но ее пробило на смех. – Столько времени не могла понять, что это не настоящее звездное небо, а всего лишь его подобие.

Она осмотрела комнату. В флуоресцентном свете ненастоящих звезд ночь была не такой темной, и Мирра смогла различить очертания приютившего ее помещения.

– Или взявшего в плен? – спросила она себя. – Нет. Не похоже. Я не привязана.

Комната была совсем не большой. Основную ее часть занимала широкая кровать, стоявшая по ее середине, справа от которой располагался узкий, но высокий платяной шкаф, а слева столик с большим овальным зеркальцем. Мирра видела еще напротив кровати полку с книгами и аккуратно расставленные, явно недетской рукой, игрушки.

– Детская, – подумала Мирра, а затем в слух: – Это детская…Амелия!!!

Она хотела вскочить и броситься на поиски девочки, но ее тело имело на это совсем другие планы. Обессиленное, оно совсем не желало вставать с мягкой кровати, и неприятно покалывание в мышцах было этому подтверждением. Так что Мирра осталась лежать, обездвиженная и слабая.

Она пыталась вспомнить, как сюда попала, но последнее, что она помнила, был светлый коридор из белого камня с покрывающими стены лепниной и барельефами, тусклыми и местами выцветшими. А дальше круговорот образов и силуэтов, сильно смазанных и похожих на бред. В конце же – темнота и пробуждение в этой комнате с потолком, мерцающим звездами.

– Асмер… – тихо произнесла она, вспоминая темную фигуру так недолго ей знакомого, но все же любимого человека, с которым случилось что-то ужасное, изменив его до неузнаваемости.

Мирра заплакала. От горечи и грусти, от осознания того, что больше никогда не увидит Асмера, по крайней мере, таким, каким он и был. Не увидит больше его умный и задумчивый, но в тоже время полный необъяснимой тоски, взгляд, его может быть не идеально красивого, но мужественного и невероятно притягательного лица, его скупой улыбки. Больше никогда не почувствует теплоту его прикосновений и не ощутит охватывающий от них жар.

Так она и лежала, рыдая в белую накрахмаленную наволочку, пока не услышала глухие шаги за дверью и поворачивающуюся дверную ручку. Мирра вдруг поняла, что лежит абсолютно нагая, и тут же машинально натянула одеяло до самого подбородка.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел старик, держащий в руках стопку одежды.

– А, вижу, ты проснулась, – удивительно твердым для его возраста голосом произнес он. – Ну и долго же ты спала.

– Кто вы? И где я? – испуганно спросила Мирра, еще выше натягивая одеяло.

– Меня зовут Гилем. Вчера днем я нашел тебя и девочку, лежащими под моими окнами без сознания. Вы обе были до крайней степени истощены. Не волнуйся, – добавил он, когда увидел реакцию Мирры на слово девочка. – Амелия в полном порядке. Девчушка уже ест и чувствует себя с каждым часом все лучше и лучше.

– Наверное, я должна вас поблагодарить, но не могу протянуть руку, потому, что держу ими одеяло.

– Да, прошу прощения за это, но это все жена, не могла уложить тебя спать в грязной одежде. Решила постирать. А да, вот, кстати, и одежда, – Гилем положил стопку приятно пахнущей одежды на стол.

– Вы очень добры. Могу я увидеть Амелию?

– Можешь, но девочка спит. Она целый день сидела у твоей постели и ждала, пока ты проснешься, но так и не дождалась. Лучше и тебе поспать, а завтра утром увидишь ее.

Мирра подумала, что она так и не поблагодарила приютившего ее человека. И ей стало стыдно. Поэтому мягко улыбнулась и произнесла:

– Спасибо, Гилем. За все. Но я тут заметила. Это же детская. Ее хозяйка не расстроится, если узнает, что я заняла ее?

– Не расстроится, – произнес старик изменившимся голосом. – Не волнуйся об этом. Отдыхай.

– Вот чистые вещи, – после заминки сказал он.

Мирре показалось, что на глазах Гилема выступили слезы, но в темноте сказать точно было нельзя.

Когда дверь захлопнулась, Мирра отыскала в стопке одежды майку и трусики и надела их, сразу почувствовав себя намного более уютно. До этого не хотевшая спать, теперь она, когда узнала, что Амелия в безопасности, ощутила, как глаза слипаются под тяжестью век. И, сморенная этим чувством, Мирра заснула, и с ее губ сорвалось только одно слово – имя, сказанное полушепотом.

Асмер.

***

Мирра, не спеша, прогуливалась по берегу то ли моря, то ли океана. Огромные толщи воды этого водоема, казалось, доходили до самого горизонта, и не было видно ни конца, ни края его лазурной кристальной поверхности. По левую сторону от нее располагался тропический лес, на невысоких деревьях которого заливались трелями яркие разноцветные птицы. Лес располагался как бы полукругом, расходясь по всей аккуратной бухте, оставляя лишь небольшое место для полоски песчаного берега.

Мирра была одета в свободное и легкое голубое платье, под которым виднелся порядочный живот. Сначала он подумала, что просто съела лишнего, и от одной этой мысли Мирру разобрал смех, но потом она почувствовала, что там, внутри нее растет и развивается жизнь. Это чувство был настолько сильным, что Мирра вдруг поняла.

Она беременна.

Осознание пришло не сразу, но, как только, малыш застучал ногами по стенкам живота, все сомнения ушли прочь. Мирру охватила эйфория, а голова закружилась от осознания того, что она станет матерью, при том, судя по размеру живота, совсем скоро. Но эйфория отступила так же быстро, как и пришла.

Впереди, между деревьями, показался фасад одноэтажного деревянного дома, аккуратно сложенного из бревен и крыши, крытой соломой. Прямо под его окнами разложился прелестный сад, с самыми различными цветами, именований которых Мирра не отважилась бы назвать, потому, как таких растений она не видела никогда.

Вдруг на пороге дома показалась девочка. Мирра