В феврале? Мать твою!

– Откуда он вообще тебя знает?

– Мы сто лет друзья в «Фейсбуке». Кажется, он меня добавил, когда у вас все стало, – я тогда подумал, что он проверяет мужчин, с которыми ты работаешь, ну, типа, заботится. Я вывесил объявление по поводу квартиры, и он написал.

– Сколько он тебе предложил?

– Сказал, что оплатит разницу. Мы с Ханой подумали, что это очень мило.

– Джастин… – цежу я сквозь зубы.

– А когда ты не согласилась на комнату, он сильно расстроился. Разговорились, и он попросил, чтобы я время от времени черкал ему пару строк, как ты и что делаешь, чтобы он не волновался.

– И тебе не показалось странным? – осведомляется Рейчел.

– Нет! – трясет головой. – Что тут странного? И он мне ничего не платил. Я взял деньги только раз – пригласить Ташу Чай-Латте.

– Ты взял деньги, чтобы помочь ему преследовать Тиффи? – кипятится Рейчел.

Мартин поеживается.

– Постой, – я поднимаю руки. – Начнем сначала. Он попросил тебя иногда сообщать, где я. Значит, вот как он узнал, что я буду на презентации в Шордиче и на круизном лайнере?

– Возможно.

Мартин переминается с ноги на ногу, как ребенок, которому надо в туалет, и мне становится его жаль. Впрочем, я душу это чувство в зародыше, потому что без ярости не смогу вести разговор.

– А съемки в Уэльсе?

Мартин вытирает пот со лба.

– Я… Ну, я написал, что ты там будешь. Он позвонил…

Меня передергивает. Так гадко, что хочется в душ.

– …и спросил про парня, которого ты везешь в качестве манекенщика. Я описал, с твоих слов. Он вдруг очень расстроился. Сказал, что сильно тебя любит и что этот чувак все испортит…

– И ты весь уик-энд мешался у нас под ногами.

– Я помогал!

– Ха! Все равно облажался! Мы выбрались ночью в кухню и…

– Осторожно, Тиффи, не сдавай позиции, – предостерегает Рейчел.

– Да-да… Итак, ты доложил обо всем Джастину?

– Ага. Он был недоволен. Я чувствовал себя таким виноватым, понимаешь? Как будто я мало старался.

– Ох уж этот Джастин… – вполголоса произносит Рейчел.

– Короче, потом он придумал торжественное предложение руки и сердца. Очень романтично.

– Особенно та часть, где он платит тебе за приглашение Таши.

– Он хотел, чтобы это увидел весь мир!

– Он хотел, чтобы это увидел Леон! И во сколько ему обошлась вся сделка? Дура я, надо было сразу понять, что платит не издательство.

– Пятнадцать тысяч, – смущенно признается Мартин. – И две мне, за труды.

– Семнадцать тыщ?! – взвизгивает Рейчел. – Господи!

– Чуть-чуть осталось, так что я нанял для Кэтрин лимузин – вдруг уломаю ее на интервью с Пирсом Морганом. Я думал, Джастин правда тебя любит…

– Ничего ты не думал, – говорю я равнодушно. – Тебе плевать. Ты просто хотел понравиться Джастину. Он на всех так действует. С тех пор он звонил?

Мартин нервно мотает головой.

– Ты убежала с презентации. Видимо, что-то не срослось. Он на меня рассердится, как думаешь?

– Как я думаю? – Делаю глубокий вдох. – Мартин, мне плевать, рассердится Джастин на тебя или нет. Скоро я подам на него в суд за домогательство или преследование – жду, когда моя подруга-адвокат решит, что ей больше нравится.

Мартин еще бледнее обычного. Скоро совсем прозрачным станет.

Быстро добавляю:

– Ты готов свидетельствовать?

– Щекотливое дело… И работы невпроворот…

– Какой ты нюня, Мартин! – выдаю я.

Моргает. Нижняя губа подрагивает.

– Я подумаю.

– Отлично! Увидимся в суде!

Удаляюсь в сопровождении Рейчел и к своему столу подхожу в приподнятом настроении. Рейчел тихо, но явственно напевает победный марш.

После разборки с Мартином в мир вернулись краски. Выпрямляю спину и решаю, что стыдиться нечего. Мой бывший сделал мне на презентации предложение, а я отказала – что тут такого?

Когда иду в туалет, Руби молча подставляет мне пятерню, а Рейчел каждые пятнадцать минут присылает песни про сильных женщин. Уже почти чувствую себя сильной.

С большим трудом концентрируюсь на работе: читаю про новый тренд в глазировке кексов. Звонит телефон. Мгновенно понимаю, что до конца дней своих буду помнить веб-страницу про насадки для кондитерских мешков. Такой это особенный звонок.

– Тиффи? – спрашивает Леон.

– Да.

– Тиффи…

– Леон, что?! – У меня дико колотится сердце.

– Его выпустили.

– Выпу..

– Ричи…

– О господи! Повтори!

– Ричи выпустили! Невиновен!

Издаю вопль, на который поворачиваются все до единой головы в конторе. Морщусь и прикрываю телефон.

– Подруга выиграла в лотерею! – шепчу Франсине, ближайшей не в меру любопытной коллеге, и та удаляется, чтобы растрепать новости. А то, если не пресечь в зародыше, все подумают, что я снова помолвлена.

– Леон, я даже не… Я думала, завтра!

– И я. И Герти.

– Его выпустили?.. Он в городе? Господи, с ума сойти! Как он хоть выглядит?

Леон смеется, и от его смеха у меня внутри все поет.

– Он сегодня вечером к нам заглянет, и вы наконец познакомитесь.

– Невероятно!

– Да. Если честно, мне все кажется, это сон…

– Даже не знаю, что сказать… Ты сейчас где? – спрашиваю я, подпрыгивая на стуле.

– На работе.

– У тебя разве не выходной?

– Не знал, куда себя деть. Хочешь, приходи сюда, как освободишься. Хотя, если далеко, то не надо, я к семи вернусь. Просто подумал…

– Буду в полшестого.

– Вообще-то надо наоборот – мне тебя встретить…

– Ничего, я сама. У меня сегодня хороший день, я не боюсь, правда. Увидимся в полшестого!

Порхаю по палатам, измеряю давление, ставлю капельницы. Разговариваю с пациентами и удивляюсь, что голос звучит буднично и я способен говорить о чем-то, кроме брата, который наконец вернется домой.

Домой.

Ричи вернется домой.

Все еще невольно шарахаюсь от этой мысли – сознание помещает Ричи в мою жизнь и тут же отскакивает, словно обжегшись. Долгие месяцы не позволял себе додумать до конца. Было слишком больно. Больно надеяться.