Осторожно, романтика! (Не волнуйся, очень бюджетная.)

Фыркаю от смеха и поворачиваю ключ в замке. Внутри все, как обычно: тесно, многоцветно, по-домашнему. Кидаю сумку у двери и замечаю на стене следующую бумажку:

Шаг номер один: пожалуйста, оденься для веселых приключений. Выбери наряд в шкафу.

Озадачиваюсь. Слишком эксцентрично для Леона. Бросаю плащ и шарф на спинку дивана. Теперь это диван-кровать; он едва помещается в гостиной, несмотря на то, что мы пожертвовали телевизором. Но дом не дом, если в нем нет места для Ричи.

На внутренней стороне дверцы шкафа приклеена скотчем сложенная записка. Снаружи вопрос:

Ты уже надела что-нибудь типично тиффино?

Естественно. В смысле одежда для работы, то есть с более глубоким, чем обычно, реверансом в сторону нормальности. В смысле пытаюсь хотя бы не комбинировать противоположные цвета. Перебираю гардероб в поиске чего-то подходящего для загадочных «веселых приключений». Останавливаюсь на бело-голубом платье, которое купила два года назад. Непрактично для прохладной погоды, хотя, если добавить плотные серые колготки и желтый макинтош из благотворительного магазина…

Одевшись, отклеиваю записку от дверцы и читаю:

И снова привет. Ручаюсь, выглядишь потрясающе!

Если не возражаешь, надо взять еще кое-что. Первая вещь – там, где мы впервые встретились. (Не бойся, не намокнет.)

Ухмыляюсь и иду в ванную, ускоряя шаг. Что он задумал? Куда мы собрались? Теперь, надев платье для приключений, я сбросила с плеч тяжесть рабочего дня. Наверное, Леон знал, что я почувствую себя лучше в чем-то ярком. Внутри у меня растет приятное головокружительное волнение.

На лейке душа висит конверт, тщательно завернутый в пищевую пленку. Снаружи приклеена бумажка для заметок.

Пожалуйста, пока меня не читай.

Следующее, что тебе понадобится, – в том месте, где мы впервые поцеловались. (Не совсем в том – диван другой. Но ради романтики, пожалуйста, закрой на это глаза.)

Нахожу между диванными подушками очередной конверт. Написано: «Открой меня». Так и делаю. Внутри билет на поезд до Брайтона. Хмурюсь, совершенно сбитая с толку. Почему Брайтон? Мы были там лишь раз, когда искали Джонни Уайта, еще до того, как стали встречаться.

Записка после билета гласит:

И последнее: тебе надо взять кое-что у Бобби. Он тебя ждет.

Бобби – чувак, которого мы раньше звали странным соседом из пятой квартиры. Теперь он наш верный друг. По счастью, Бобби понял, что из бананов сидр не получается, и переключился на традиционные яблоки. От его изумительного яблочного сидра у меня неизменно сильнейшее похмелье.

Взбегаю по лестнице через две ступеньки и стучусь в дверь, приплясывая от нетерпения.

Бобби встречает меня в своих любимых спортивных штанах. В прошлом году я зашила на них дыру в несколько дюймов, это было уже почти неприлично. Залатала ее клетчатой тканью, которая валялась у меня без дела, и треники в результате не потеряли свою экстравагантность.

– Тиффани! – восклицает он и тут же уходит в комнату, оставив меня на пороге.

Вытягиваю шею. Бобби появляется с картонной коробочкой, к которой приклеена записка.

– Вот! – произносит он с улыбкой. – И марш отсюда!

– Спасибо… – бормочу я, рассматривая коробку.

Когда доберешься до Брайтона, иди на пляж у пирса. Там сразу поймешь, куда тебе надо.

Самая мучительная поездка за всю мою жизнь. Я извертелась и буквально чешусь от любопытства. Когда поезд прибывает в Брайтон, уже темно, однако дорогу к морю найти нетрудно; к пирсу почти бегу, что случается только в чрезвычайных обстоятельствах, а значит, я на самом деле волнуюсь.

На пляже понимаю, о чем говорил Леон. Не заметить и впрямь невозможно.

На гальке, ярдах в тридцати от моря, стоит кресло под пестрыми покрывалами, а вокруг горит дюжина свечей.

Прижимаю руку ко рту. Сердце бьется с утроенной скоростью. Спотыкаясь на камнях, оглядываюсь в поисках Леона, но на пляже ни души.

Записка придавлена большой ракушкой.

Садись, закутайся как следует и, когда будешь готова, вскрой конверт. Потом – коробку.

Едва сев, срываю пленку и вскрываю конверт. К моему удивлению, узнаю почерк Герти.

Дорогая Тиффи!

Леон подрядил нас с Мо помочь ему в этой сумасбродной затее, потому что ты, по его словам, ценишь наше мнение. По-моему, он просто побаивается и не хочет делать все в одиночку. Я его не виню. Немного скромности в мужчине – это плюс.

Тиффани, мы никогда не видели тебя такой счастливой. Это счастье исходит изнутри тебя – ты сама его создала. Но не зазорно сказать, что и Леон тебе очень помог.

Мы его любим, Тиффи. Он подходит тебе, как может подходить только очень хороший человек.

Решать, разумеется, тебе, но он хотел, чтобы ты знала: мы его одобряем.

Мо и Герти.

P. S. Он не спросил разрешения у твоего отца, поскольку это «слишком архаично и патриархально», но он «практически уверен, что Брайан возражать не станет».

Смеюсь, дрожа всем телом и вытирая слезы. Папа просто обожает Леона и уже почти год смущает нас тем, что при людях называет его сыном.

Трясущимися руками берусь за картонную коробку. Невыносимо долго отдираю скотч, а когда удается снять крышку, начинаю реветь по-настоящему.

Внутри, в ворохе разноцветной бумаги лежит кольцо. Прекрасное винтажное кольцо: кривоватое, с овальным янтарем в центре.

И последняя записка:

Тиффани Роза Мур, проживающая в квартире номер три, Мадейра-хаус, Стоквелл, ты станешь моей женой?

Не торопись, подумай. Если захочешь увидеться, я в гостинице «Кроличий прыжок», шестой номер.

Я тебя люблю.

Прихожу в себя, перестаю трястись от счастливых рыданий, вытираю слезы, сморкаюсь и иду по пляжу на дружелюбные огни «Кроличьего прыжка».

Леон ждет меня на постели, сидя по-турецки и нервно теребя пальцами одеяло.

Одним прыжком оказываюсь на кровати и падаю на него сверху. Он радостно охает.

– Да? – спрашивает он секунду спустя, убирая с лица мои волосы.

– Леон Туми, только ты сумел сделать предложение так, что самому не надо при этом присутствовать! – Крепко его целую – Да! Определенно – да!

– Уверена? – спрашивает он, отстраняясь, чтобы как следует меня разглядеть.

– Уверена.

– Точно?

– Точно-точно!