– С чего ты взял, что я тут сижу, как муромчанин? Петруха уже выехал на разведку, а с ним Хельмут и его взвод, жду результатов.

– А откуда дровишки, ну, из какого источника информация об аресте Ильиных? Не сорока же на хвосте принесла.

– Так под утро селянин Нимцевич был, он в деревне Краюхи полицаем служит, человек Арсения, им и внедрен в полицию, так вот облава была в деревне, и взяли Ильиных и еще человек десять. Всех один иуда выдал, тоже полицай, но не из наших засланцев, и даже не из богатеев. А вполне себе бывший комосольский вожак, который после прихода немцев стремительно перекрасился. Стацюра – так его фамилия.

– И все равно не понимаю, чего ты сидишь, вставай, берем два взвода и едем в Краюхи, будем наказывать полицаев и выручать Арсения Никаноровича.

– Самый умный, что ли? Нет Арсения и остальных в деревне, СД забрало, везут в Минск, вот я и думаю, что бы сделать, доехать-то не успеем. Даже на «Бэтэшках», на колесном ходу, и то не успеем, хоть ложись и помирай.

– Мы не успеем, Майер успеет, ну, или Тодорович, кто там ближе всего к шоссе?

– Блин, правда твоя, Виталий, действительно, бравый Тодорович там поблизости, срочно необходимо радировать парню, пусть выручает старца.

– А с чего это Арсений старцем стал, ты, типа, вообще молодой, а Арсюха старичок, да он лет на десять тебя старше!

Сразу же послали бойца Панасюка, озадачить Зворыкина, а тот чтобы, в свою очередь, Тодоровича озадачил.

Отзавтракали, а тут Иван, ну, Панасюк прибегает, оказывается, Тодорович не отвечает. Это-то как раз понятно, сеанс связи у нас обычно ночью, а рация это вам не мобила, надо, чтобы вызываемый был, так сказать, в сети. А сержант, белорус не в той ситуации, чтобы круглыми сутками на приеме сидеть (не в кабинете на приеме, а на приеме по рации), он диверсант и занимается прямыми своими делами.

– Панасюк, короче, бежишь к Зворыкину, пусть посылает безостановочно одну радиограмму: «Синицын, Майер, Тодорович – срочно отзовитесь». Как отзовутся, направить на шоссе. Задача – перехватить гитлеровцев с Ильиных: первых уничтожить, второго привести в целости и сохранности.

И Ваня побег обратно, а что делать нам? Остается только ждать, делать нечего.

– Слушай, Каллистрат, пошли на учения гогнидзевцев, посмотрим, тебе не интересно, чем ребята занимаются?

– Интересно, конечно, но меня партия и правительство поставили совсем за другим тут смотреть. А вот тебя, Виталя… Так что иди сам, а я пойду безопасностью руководить.

– Ну, я думаю, ты прав, пойду я к Гогнидзе.

И пошел я к богам войны, а их в расположении нет, только часовые стоят и, все.

– Здравия желаю, товарищ капитан.

– И тебе не хворать, боец, кто такой?

– Красноармеец Свиридов, охраняю я тут.

– А куда артиллеристы ваши ушли?

– Так на учения. Если хотите, тут застрял ездовой Синельников, сейчас должен отбыть к остальным, он вас и подкинет. Правда, телега у него не ахти, не «эмка» небось. А вот и он. Эй, Парфен, тут начальство надо к товарищу Гогнидзе доставить.

Парень лет двадцати, в лихо заломленной пилотке, вел под уздцы (или вожжи это, а может, и вовсе недоуздок какой) лошадь.

– Здравия жалаю, таварищ капитан, мы это с нашим вдовольствием живо домчим вас. Сидайте, там сбоку шинелюшка лежит.

– Ну, только давай, Синельников, похлеще гони, некогда тут на твоей карете разъезжать.

А Парфен действительно разогнался, скакали мы как на пожар, благо в лесу лишних нету никого, и за пятнадцать минут лошадка, Синельников и телега домчали меня до импровизированного полигона.

– Здравия желаю, товарищ капитан, – приветствует меня Автандил.

– Ну что, представитель бога войны, что делаете?

– А учимся. Вот ребята учатся зарывать пушки, ну, вырывать капониры, опять же, запасные позиции, потом менять позиции в бою. То есть перекатывать пушку или гаубицу в запасной капонир. В бою легко, если на учении было тяжело. И чем тяжелей в учении, тем легче будет в бою.

– Молодец, ну, давай показывай, что тут у вас и как.

Автандил распорядился, и бойцы, бросив уже почти отрытые позиции, помчались в лес, к машине, и все загрузились в автомобиль. Потом «Опель» фыркнул мотором и, чадя синтетическим бензином, выехал и двинулся к противоположному концу поляны. Достигнув границ поляны, машина нырнула в лес, и там водитель заглушил мотор. Из леса выбежали бойцы и споро накрыли потенциальную позицию маскировочной сетью. Правильно, это чтобы неприятель не углядел будущие позиции.

Затем бойцы заработали в стиле мегакротов, ибо быстро стали погружаться в земной шар: одни выкидывали землю, а двое сооружали из выкинутой почвы бруствер, защиту от осколков. Прошло немного времени, и так же быстро, как тараканы от света, бойцы порскнули метров на двадцать влево, растянули новую сеть и начали подготовку запасной позиции. Молодцы!

Так, и запасная позиция готова, что же теперь? Все красноармейцы побежали к машине, прятавшейся в лесу, и вот из леса выкатилась легкая гаубица Вермахта и, быстренько оказавшись в первом капонире, заняла боевое положение, в лес потянулись снова красноармейцы. Они на обратном пути понесли боезапас, командир орудия, блондинистый крепыш, вовсю ворочал биноклем по окрестностям, видимо, выискивал демоцель. Лязгнуло железо, и в жерле, то есть в стволе орудия, оказался снаряд. Все готово для стрельбы, где вы, фашисты?

Гогнидзе что-то зычно гаркнул, я от неожиданности не понял, что сказал грузин, зато красноармейцы все поняли прекрасно. Потому как быстро привели гаубицу в «толкательно-тащительное» положение, и немецкое орудие галопом понеслось в запасной капонир. Ну, что сказать-то – молодцы.

– Слушай, Автандил, а если вражеская пехота подкрадется к пушкарям?

– Во-первых, я думаю, наши пехотинцы нас прикроют, во-вторых, в каждом расчете есть по одному наблюдателю, и он обязан постоянно наблюдать, от остальных дел он освобожден и вооружен немецким автоматом.

– Ну понятно, брат, понятно, а что с обедом, в расположение поедете или сухпай?

– Сухпай, товарищ капитан, тяжело в учении, но без него в бою еще тяжелей, да и не совсем сухой паек, у нас в лесу полевая кухня работает, там ефрейтор Мирзаян готовит кашу перловую, причем с мясом. И вообще, Виталий, ты что, проголодался? Потерпи, через полчаса обед, пошли минометчиков посмотрим.

– Хорошо, как скажешь, хозяин-то барин.

Потом мы смотрели, как проворно действуют минометчики, как отрывают ровик для миномета, ход сообщения с запасной позицией, как быстро снимают миномет и ретируются.

А вот пообедать мне не было суждено: стоило нам сесть за дастархан, ну, чистую тряпицу, которой застелили землю, как случилась перемотка. Причем ничего не угрожало моей жизни, почему же перемотало? Может, с Ильиных что случилось?