— Я знаю, милая, — обхватив меня сзади за шею, он притягивает мое лицо к своему и страстно целует, пока я медленно скольжу вниз по его длине. Мы стонем, когда я полностью насаживаюсь, потом откидываюсь назад, чтобы насладиться моментом. Массимо смотрит вниз, и его глаза так темнеют от желания, что становятся черными как смоль. — Я знаю, что тебе нужно, mia amata, больше, чем ты сама.

Теперь я понимаю правдивость его слов.

— Сегодня вечером мы будем действовать медленно, но постепенно ты передашь контроль мне, и тебе понравится.

Я начинаю понимать, что, когда дело касается этого мужчины, я мало в чем могу ему отказать, несмотря на свои опасения.

— Что, если я не хочу сегодня медлить? — бросаю ему вызов, приподнимаясь и опускаясь обратно на его член.

— Ну уж нет, детка, — он шлепает меня по заднице. — Я хочу заняться с тобой любовью. Хочу всю ночь любоваться каждым дюймом твоей кожи, — он приподнимает бедра, совершая медленные круговые движения тазом, от которых у меня перед глазами вспыхивают звезды. — Я хочу, чтобы ты чувствовала себя королевой, потому что ты и есть моя повелительница. Ты управляешь каждой частичкой моего тела, и я охотно подчиняюсь тебе, — его глаза впиваются в мои, когда мы прижимаемся друг к другу, наши бедра синхронно двигаются в восхитительно томной манере. Но меня выводит из себя неприкрытая эмоция в его глазах. В его взгляде светится настоящая любовь, и мое сердце бьется в унисон с его, когда это чувство доводит до предела, до блаженного оргазма, который длится вечно.

Это первый из многих случаев в ту ночь, когда мой муж снова сдерживает свое слово. После ванны мы вытираем друг друга, и он относит меня в постель, где занимается со мной любовью снова и снова, пока мы оба не падаем в изнеможении.

На следующее утро я просыпаюсь в его объятиях, с чувством глубокого удовлетворения, которого никогда раньше не испытывала. Золотистые солнечные лучи проникают в комнату сквозь щели в жалюзи, и это отражает мое настроение. Даже мысль о нашем предстоящем разговоре не омрачит мой день.

Я оставляю мужа спать, поднимаю с пола его футболку и спускаюсь вниз, чтобы приготовить ему завтрак. Мне нравится готовить для него, и он всегда громко выражает свою признательность.

Поиски в холодильнике и кладовой не принесли особых результатов. Хотелось бы, чтобы там были ингредиенты для свежего хлеба, потому что Массимо его любит, но я не могу найти муку. Массимо явно попросил кого-то принести продукты, но выбор невелик. Я останавливаю выбор на яйцах с беконом и подаю их с английскими пышками, которые нахожу в хлебнице.

Выжимаю сок из свежих апельсинов в стеклянный кувшин, когда звук приближающихся шагов заставляет меня потянуться за ножом, висящим у меня на бедре. Я тихо чертыхаюсь, когда понимаю, что спустилась вниз почти голой. Фиеро заходит на кухню в ту же секунду, как я вспоминаю, что здесь мы в безопасности и никто не сможет пройти мимо охраны.

— На троих хватит? — спрашивает он, кивая головой на сковороду, где поджаривается бекон.

— Вполне, — у меня было не так много возможностей поговорить с лучшим другом Массимо, и теперь я хочу познакомиться с ним поближе. — Массимо ждал тебя так рано?

Он кивает.

— Где он? — Фиеро проводит рукой по щетинистому подбородку. — Пожалуйста, скажи мне, что ты не убила его и не спрятала тело в саду, — его губы расплываются в улыбке, когда он замечает пучок, похожий на птичье гнездо у меня на голове и то, что я почти раздета. — Мне бы очень не хотелось убивать тебя.

Я беру нож, которым резала апельсины.

— Я тоже довольно искусна, когда потрошу раздражающих мужиков, — машу ножом перед его лицом. — И я не из тех, кто любит вставать рано, поэтому будь осторожен со своими словами.

Он усмехается, роняя спортивную сумку на пол, и направляется к холодильнику.

— Я видел, что ты сделала со своим первым мужем. Ты умеешь обращаться с ножом на высшем уровне.

— Массимо спит, — наконец признаюсь я, наблюдая, как Фиеро открывает дверцу холодильника, достает коробку с молоком и пьет. — У нас есть стаканы.

— Я хочу пить, — говорит он, опустошив половину. Он ухмыляется из-за молочных усов, как будто ему пять лет.

— И явно не приучен к этикету, — невозмутимо отвечаю я, отставляя кувшин с соком в сторону.

Он вытирает рот рукой.

— Я неряшливый ублюдок, — признается он, запрыгивая на табурет, пока я достаю из холодильника еще яйца с беконом. — Спроси Массимо. Мы несколько раз пытались жить вместе и каждый день чуть не дрались.

— Массимо помешан на чистоте.

— Ага. Тебе это нравится? — Фиеро проводит рукой по своим светлым волосам, борясь с зевотой.

— Я тоже помешана на чистоте, так что все получается довольно неплохо.

— Ну и хорошо, — веселье исчезает с его лица. — На самом деле я рад, что у нас появилась возможность поговорить наедине.

Я кладу на сковороду еще несколько ломтиков бекона и уменьшаю огонь. Оборачиваясь, окидываю Фиеро серьезным взглядом.

— Спрашивай, о чем хочешь спросить, — держусь за стойку позади себя и, высоко подняв голову, смотрю на лучшего друга Массимо.

— Мне нужно знать, играешь ли ты с ним. Вдруг, все это притворство? У него чувства к тебе, и если ты причинишь ему боль, я найду тебя и заставлю заплатить.

Массимо повезло, что в его команде есть Фиеро, и я очень уважаю его за то, что он бросил мне такой вызов.

— Я не играю с ним, и у меня к нему тоже искренние чувства, — он прищуривается, глядя на меня, и я чувствую себя обнаженной под его пристальным взглядом. — У меня с самого начала были другие планы, но они изменились. Массимо меняет меня, и я хочу измениться.

— Он знает об этом?

— Кое-что знает, а об остальном я расскажу ему, когда мы вернемся в Нью-Йорк.

Он продолжает сверлить меня своим пронзительным взглядом, и мне не терпится отодвинуться, скрыться, но я никогда не уклонялась от вызова и не собираюсь начинать сейчас. Сохраняя хладнокровие, я смотрю на него в ответ, напоминая себе, что он предан Массимо и делает это потому, что ему не все равно.

— Я вижу столько боли в твоих глазах, — говорит он более мягким тоном несколько минут спустя, наконец-то отводя глаза. — Вина, стыд и страх, — добавляет он, как будто у него каким-то образом есть доступ к моим самым сокровенным мыслям.

Это меня очень пугает.

— Нужно знать человека, чтобы