Вот и этот отрекся от народа и стал врагом, бандитом и убийцей, терзающим чужой народ и желающим смерти своему. И его я убью с удовольствием.

– Не переживай. Положись во всем на Аллаха, и он не оставит тебя в трудностях. Иди к костру, я сменю тебя…

– Рахмат, брат…

Едва слышные шаги…

Не знаю, как я двинулся с места, все члены затекли. Но как-то двинулся, отползая назад…

В термооптическом прицеле показались очертания головы, потом – вспышка! Сигарета… черт, сигарета. Он курит.

Как идет тропа? Снизу вверх или сверху вниз? Куда он упадет, если выстрелить? Вниз или назад, и переполошит всех у костра?

Кто-то положил руку на плечо, я чуть не подпрыгнул. Уже схватился за пистолет, оказалось, Абдулла. С вымазанным лицом и безумно блестевшими глазами, он держал в зубах нож. Когда наши взгляды встретились, он показал наверх, а потом на нож. Я отрицательно качнул головой и показал на себя.

Я буду делать.

Начал отползать еще дальше, шаря прицелом и пытаясь понять, какова же все-таки тропа. В любой момент тот, наверху, мог заметить движение – заорал, полоснул очередью – все, хана. Мимо просквозили оставшиеся трое, так тихо, что я не услышал, хотя лежал рядом и даже дышать боялся. Я ждал, потому что не знал, что делать…

Развязка наступила сама собой. Курильщик резко повернулся, глядя назад, потом сделал шаг, чтобы шагнуть на тропу, и я нажал на спуск. Винтовка едва слышно кашлянула, я добавил второй раз, и бандит упал.

Пусть о тебе позаботится твой Аллах.

Абдалла подполз поближе…

– У тебя крепкие нервы, руси. Как у горца, – прошипел он по-английски.

– Там костер.

– Билял позаботится о них…

Я встал и, держа автомат на изготовку, пошел дальше, пытаясь найти тропу…

У костра все было уже кончено.

Шестерых боевиков, которые кушали барашка, вырезали быстро и тихо, так, как это могут сделать только горцы. Без единого выстрела. Была палатка, был костер, омерзительно пахло мясом, потому что один из джихадистов упал прямо в костер и попалил волосы. И были шесть трупов, тихо и профессионально зарезанных.

– Хорошо сделал…

– Альхамдулиллях.

Я присел на корточки у одного из боевиков, посветил фонариком, прикрыв его ладонью, затем провел рукой по коже у глаз. Это неместный. Точняк неместный. Кожа мягкая. И провалиться мне на этом месте, если это не кавказец.

– Оружие убрать. Трупы тоже. Идем дальше.

Сам я достал у одного из духов три магазина из разгрузки и спрятал в кармане карго-штанов. Магазины пластиковые, хорошие вроде. Быть может, и пригодятся…

Дальше мы завернули в сторону, потому что туда вела тропа, и залегли.

Перед нами было русло сухого вади глубиной метров десять и шириной метров тридцать. То есть приличное и по глубине и по ширине. На противоположной стороне было выложено из камней укрытие, и оттуда торчал ствол «ДШК» или чего-то в этом роде. Укрытие было по грудь, а «ДШК» разламывает камни. Если эти чухнут, то тропу нам никогда не пройти.

Изучая обстановку дальше, я вдруг понял, что если «ДШК» откроет огонь даже прямо сейчас, мы останемся целыми, потому что мы лежим, а пулеметчик не может опустить ствол достаточно, чтобы достать нас. Но это только до того момента, пока они не снимут пулемет со станка. Сейчас у них станок в положении для обстрела воздушных целей.

Я перевел прицел вправо – интересно, есть ли тропа вниз, через вади? Может, там все заминировано? Подрыв – и все, приехали…

– Что думаешь, мушавер? – спросил подползший Билал.

– Наверх подняться невозможно? По скале?

– Нет, мушавер, лучше не пробовать. Посыплются камни – и беда.

– Я смотрю, не заминировано ли?

– Здесь? Никто здесь не будет минировать, мушавер. Мы пойдем и вырежем пост, как только что сделали.

– Сколько тебе надо людей?

– Двоих хватит, мушавер.

– Я прикрою отсюда. Будь на связи.

– Амиия[121].

Я остался лежать на тропе и, опасаясь потревожить даже камень, подложил под цевье рюкзак, чтобы создать опору. В термооптическом прицеле видны были черные камни, серое небо и едва заметное свечение… значит, там костер.

Трое с ножами ползли по земле, как змеи, приближаясь к цели. Это была их земля, и чужих они не звали…

Словно по команде все трое перемахнули внутрь укрытия, и началась мясня. Мне стрелять было нельзя, можно кого-то своего положить.

Меньше чем через минуту Билал, сам не высовываясь, высунул руку из-за камней и помахал ею. Дело сделано.

Я уже начал вставать, когда заметил – ночью все-таки есть какой-то свет, хотя бы от звезд и луны, – какое-то движение. Вскинул винтовку и замер… по тропе к посту шел человек. Он только что вышел из-за поворота тропы и, кажется, ничего не подозревал.

– Билал, замри!

Человек шел по тропе…

– Один, идет к тебе. Не стреляй.

Хорошо, что есть термооптика. И хорошо, что я не успел начать двигаться, – если бы я успел спуститься в вади, мог бы быть…

Почему сейчас не стреляю? Да потому, что он может свалиться с тропы вниз, да еще не убитым, а раненым. И заорать. Или даже успеть выстрелить.

Боевик подошел к укрытию, и я дважды нажал на спуск. Есть. Светлая фигурка упала внутрь самого укрытия…

Через вади перебрались нормально. Внутри укрытия оказалось четыре человека, с рацией, пятый как раз шел откуда-то. (Проверял посты? Его отсутствия хватятся?) На четверых… или пятерых – «ДШК», «ПКМ», снайперская винтовка «М21», то ли американского, то ли китайского производства, три автомата «АК» и гранаты…

Четверых зарезали быстро и тихо. Как и парой сотен метров до этого.

– Оружие в пропасть, уходим…

Билал покачал головой:

– Зачем, мушавер? Знаешь, сколько они стоят?

Повинуясь приказу Билала, пулеметы и автоматы быстро разобрали, забрали затворы, а само оружие оставили. Потом можно будет забрать. Абдалла забрал снайперскую винтовку и повесил ее себе за спину.

У того, которого пристрелил я, нашли спутниковый телефон. Значит, командир, спутниковые только у них.

Прошли по тропе дальше, она шла в подъем. Пройдя его, мы повернули и поняли, что дальше тропы нет, но есть довольно пологая каменная осыпь, невысокая и пологая. Место опасное – любой подобный склон в горах опасен, это я уже понял. Каменные осыпи нестабильны, только пошевелишь – каменная лавина, и с ней ты съедешь в пропасть. Потому пришлось потратить время на то, чтобы привязать страховку и с ней осторожно найти путь. Но наша осторожность и наше терпение были вознаграждены…