— Я была посторонней, — докончила за него Кейт.

Она была обеими, и Китом, и Кейт. Доктор Ди был также и ее отцом. Она этого не понимала, но именно так было. Тайна.

— Ты захватила с собой свое мужество, — сказал настоятель. — И теперь у тебя есть выбор.

— Выбор? Какой выбор?

Настоятель посмотрел куда-то, и она проследила за его взглядом. Перед ней лежали два мира.

— У тебя есть выбор, Кит, — повторил он. — Ты можешь выбрать время, в котором хочешь жить.

У него блестели глаза. Она не вполне понимала, что он имеет в виду. «Выбери время, в котором ты хочешь жить»?

Кейт не могла себе представить, что возвращается в прежнюю жизнь Кита в школе и продолжает притворяться мальчиком. Там для нее нет места. Но там нет места и для настоятеля.

— Что ты будешь делать? — спросила она.

Настоятель медленно покачал головой, вглядываясь в два разных мира.

— Я причинил достаточно зла, — сказал он. — Я вернусь в свой дом в Мортлейке и буду вести тихую жизнь — сколько мне еще осталось.

Взглянув на нее, он мягко произнес:

— Ты могла бы пойти со мной, Кит. Предложение все еще в силе. Ты можешь жить и работать вместе со мной как моя дочь. Я оставлю тебе все, что у меня есть. Правда, у меня мало что осталось, — добавил он с иронической усмешкой.

«Он откажется от всего», — подумала она. От шанса жить другой жизнью — жизнью гораздо более молодого человека, чьи исследования в обласги бессмертия действительно могли бы принести свои плоды. Он не будет жить в этом современном мире и не будет ее отцом.

И Кейт ясно представился ее выбор. Она может вернуться в семнадцатый век, с его предрассудками и ограничениями — или остаться в этом веке, с иными предрассудками и ограничениями — расовыми предрассудками и предубеждением против бедности. И в любом случае она будет девочкой, а не мальчиком.

Она прикрыла глаза. В этом веке она не будет страдать от религиозного преследования. И сейчас для женщин открыто больше возможностей. Она может упорно трудиться, чтобы получить образование — как всегда умолял ее отец.

Ее отец. Но теперь отца не будет. Ее воспоминания о нем уже ускользали, как песок в песочных часах, а вместе с ними уходила боль, хотя еще и оставался страх. Она будет жить самостоятельно, и будет бедной, и ей придется страдать из-за разных предрассудков. Что с ней будет? Как она будет жить в этом доме одна? Социальная служба не оставит ее в покое, подумала Кейт.

Настоятель все еще ждал ее ответа, наблюдая за ней темными-темными глазами.

— На каждой из дорог есть свои опасности, Кит, — сказал он.

И в этот момент она сделала свой выбор.

— Если тебе все равно, то, думаю, я останусь здесь.

Настоятель тяжело вздохнул и сказал:

— Ты знаешь, что это означает. Тебе нелегко придется.

— Ну что же, рискну, — ответила Кейт. И ей вдруг стало легко оттого, что она сделала такой выбор. В том, другом мире, у нее нет будущего — во всяком случае, такого, как она хочет. А тут у нее есть возможности. — Со мной все будет в порядке.

Настоятель как-то странно на нее смотрел. Он был охвачен волнением, и, казалось, в глазах его читалось восхищение. Старомодным жестом он приподнял перед ней шляпу.

— Да, — сказал он, — полагаю, что так и будет.

Кейт хотела было что-то спросить, но он прижал палец к губам.

— Разве я не говорил тебе, что только тайна — вот что имеет значение?

А потом он снова приподнял перед ней шляпу и улыбнулся, и все расплылось у нее перед глазами, а когда она моргнула, он исчез. А вместе с ним исчезли и таверны на Лонг Миллгейт. Здания школы Четем и станция «Виктория» были освещены ярким электрическим светом, автомобили с шумом проезжали по Динзгейт. Кейт с минуту вглядывалась вдаль, словно ища этот невидимый мир, потом повернулась и медленно побрела прочь от собора.

А когда она проходила мимо ворот, Кейт почудилось отдаленное эхо шагов, удалявшихся в иное время, тогда как ее собственные шаги звучали в направлении настоящего.

Я весьма вольно обошлась с историей доктора Джона Ди (1527–1608), ученого и философа елизаветинской эпохи, известного как «Чародей королевы».

Ди был блистательным ученым и математиком, который первым применил эвклидову геометрию в навигации, сконструировал приборы, позволившие флоту использовать эти познания. Он перевел Эвклида и написал известное «Математическое предисловие» к трактату Эвклида, которое считалось определяющей работой того времени. Он обучал первых великих мореплавателей и разработал карты, на которые нанесены Северо-Восточный и Северо-Западный проходы. У него была самая большая библиотека в Англии — по приблизительным оценкам, от четырех до десяти тысяч книг. Он разработал новые подходы и к архитектуре, и к театру.

В те времена наука и магия были тесно переплетены. Доктор Ди был алхимиком и каббалистом, знатоком эзотерического и оккультного учений. В начале своей карьеры он был посажен в тюрьму королевой Марией за то, что составил для нее неблагоприятный гороскоп, а позже неосторожно предсказал коронацию королевы Елизаветы I. Он также предсказал смерть Марии Стюарт, королевы шотландцев, и вторжение испанской армады. Говорят также, что он наложил проклятие на испанскую армаду, и поэтому была плохая погода и англичане победили. Это упрочило его репутацию колдуна. Шекспир изобразил его в образе Просперо, а Марлоу — в образе Фауста.

Сегодня его признают одним из величайших мыслителей эпохи Ренессанса, но некоторые считают, что гений довел его до помешательства. Другие приписывают его падение связи с Эдвардом Келли (1555–1593/95/97?), законником, обвиненным в махинациях с земельными участками, мошенничестве и чеканке монет.

Ди и Келли познакомились примерно в 1579 году, и Келли убедил Ди, что может превращать свинец в золото и передавать сообщения от ангелов с помощью магического кристалла: согласно этому методу нужно вглядываться в кристаллический шар или в зеркальную поверхность обсидиана.

В 1583 году Келли и Ди создали «Книгу Еноха» на особом языке, который они назвали енохианским. Эту книгу якобы продиктовали Келли ангелы, а расшифровал ее Ди. Как утверждал Келли, в этом языке содержится подлинная истина Господня.

Однако в 1584 году Келли убедился, что глава секретной службы королевы Елизаветы, сэр Фрэнсис Уолсингем, установил за ними слежку, и они сбежали в Польшу, а затем — ко двору императора Рудольфа II.

За этим последовало еще несколько путешествий, но в 1589 году Ди и Келли расстались. Келли вернулся ко двору Рудольфа II, где ему покровительствовали, поскольку он обещал открыть тайны философского камня. Это было конечной целью алхимии. Философский камень позволял превращать простые металлы в золото, а также служил ключом к бессмертию. В Праге Келли лишили свободы — вероятно, за то, что ему не удалось получить ни золота, ни бессмертия. Точные обстоятельства его смерти неизвестны, и называют разные годы: 1593, 1595 или 1597. Однако большинство источников сходятся в том, что он умер при попытке к бегству из тюрьмы, использовав скрученные простыни.