Я продолжала поиски, потому что лучшим способом получить разрешение выйти из дому было сказать Коркуту, что я иду искать Сулейману жену. Довольно быстро Сулейман признал пропасть между своими ожиданиями и реальностью.

Когда семьи хотят поженить своих сыновей и дочерей, первым делом они ищут вторую половину у себя в деревне, среди собственных родственников, по ближайшим улицам и вокруг в квартале. Только девушка, которой не удается найти мужа поблизости – обычно потому, что всем соседям про нее известно что-то плохое, – может сказать, что хочет выйти замуж за незнакомца из другой части города. Некоторые пытаются представить это как красоту свободного духа. Но когда я слышу про любящих свободу девушек, я всегда стараюсь понять, что скрывает подобная любовь к свободе. Естественно, у этих девушек и их семей есть свои поводы для подозрений (в конце концов, разве мы тоже не проделали долгий путь в поисках пары?), и они очень пристально смотрят на нас, пытаясь понять, что скрываем мы. В любом случае я предупредила Сулеймана – если в девушке на вид нет ничего плохого, а она все еще не нашла мужа, значит у нее, вероятно, слишком завышенные ожидания.

Сулейман. На втором этаже нового здания в переулках Аксарая жила одна школьница, учившаяся в старших классах в лицее. Она не только встретила нас в школьной форме (и в платке), но и провела все время с нами за обеденным столом, уткнувшись в свою тетрадь и учебник математики. Между тем другая девушка, дальняя родственница, старательно исполняла роль вежливой молодой женщины, которая развлекает гостей, хотя ей очень надо учить уроки.

В дом за Бакыркёем мы пришли, чтобы увидеть Бехидже, которая за время нашего короткого визита пять раз вставала со стула, чтобы подойти к окну и взглянуть через кружевные занавески на детей, игравших на улице в футбол. «Бехидже нравится смотреть в окно», – сказала ее мать, как бы извиняясь за ее поведение, но в то же время подразумевая, как это делают многие матери, что эта маленькая причуда лучше всего показывает, какой чудесной женой непременно станет ее дочь.

В доме напротив мечети Пияле-Паша в Касым-Паша две сестры постоянно шептались, хихикали и прикусывали губы, чтобы не рассмеяться громче. После того как мы покинули дом, Ведиха сказала мне, что наша цель – их хмурая старшая сестра. Однако рекомендуемая Ведихой невеста проходила как привидение, пока мы пили чай с миндальным курабье, пересекая комнату так тихо, что я даже не заметил свою потенциальную жену и ушел, не зная, была ли она симпатичной.

– Мужчина не должен жениться на девушке, которую он даже не заметил, – мудро посоветовала Ведиха, пока мы неспешно ехали домой на фургоне. – Я ошибалась насчет нее; она тебе не подходит.

Ведиха. Некоторые женщины рождены свахами, получая свыше благословение делать людей счастливыми. Я к ним не отношусь. Но когда Самиха сбежала после того, как мой отец уже взял деньги у Коркута и Сулеймана, я стала быстро осваиваться не только из страха, что они обвинят меня в том, что случилось, но и потому, что я чувствовала жалость к глупому Сулейману. Мне также очень понравилось уходить из дому и кататься на фургоне.

Я начинала с рассказа, что у моего мужа есть младший брат, который уже отслужил в армии. Затем, становясь серьезной, я пускалась в несколько приукрашенное повествование о том, как умен, приятен на вид, уважаем и трудолюбив Сулейман.

Сулейман просил меня обязательно говорить людям, что он происходит из религиозной семьи. Отцы девушек ценили это, но я не уверена, насколько подобное заявление привлекало самих девушек. Я объясняла, что, разбогатев после переезда в город, семья не хочет деревенской невесты для своего сына. Иногда я намекала, что в деревне у Акташей есть враги, но это отпугивало некоторые семьи. Если я знакомилась с кем-то, я почти всегда сообщала, что ищу подходящую девушку, чтобы женить брата, и спрашивала, не знают ли люди такую. Правда, вскоре терпение Коркута по поводу моих отлучек начало заканчиваться, и список кандидаток у меня сократился.

Люди всегда говорили, что знают именно такую девушку, которую я ищу, но, к сожалению, она никогда не согласится на сватовство или даже на визит потенциального поклонника. Мы вскоре обнаружили, что при посещении предполагаемой кандидатки лучше не раскрывать нашу цель и просто вести себя так, как будто бы мы оказались по соседству: к примеру, наши общие друзья настоятельно рекомендовали нам зайти поздороваться к уважаемым имярек, если мы когда-нибудь очутимся здесь, в Аксарае. Или мы могли сказать, что Сулейману надо было проверить стройку, которой он руководил в своей строительной компании…

Иногда «забежать в гости» надо было с тем, кого принимали в этом доме. Это была, по существу, взаимная помощь между свахами, не сильно отличающаяся от способа, которым агенты по недвижимости иногда помогают друг другу. Приглашенная гостья объясняла наше присутствие каким-нибудь предлогом, который придумывался на ходу. Помню, маленькие, старомодные квартирки неизменно были набиты толпой любопытных мамаш, теток, сестер, подруг и бабушек. Ожидаемая гостья представляла нас как известную семью Акташ из Коньи, владельцев преуспевающего строительного бизнеса, в котором Сулейман курировал многие проекты; мы неожиданно позвонили ей, и она решила привести нас с собой. Сулейман, который курировал единственный проект – баранку своего фургона, – начинал и сам верить в эту ложь.

Все, видимо, понимали, что слышат ложь, однако никто ни разу не спросил нас: «Если вы и в самом деле просто проходили мимо, тогда почему Сулейман начисто выбрит, приторно пахнет и надел праздничный костюм и галстук?» В свою очередь мы тоже никогда не спрашивали: «Если вы в самом деле не знаете, зачем мы пришли, почему вы начистили дом, принесли свой лучший фарфор и постелили новые покрывала на все диваны?» Ложь была частью ритуала и сама по себе не означала нашей неискренности. Мы понимали личные мотивы друг друга, при этом сохраняя внешние приличия. Эти пустые слова все равно были всего лишь прелюдией к наступлению главного акта. Через несколько минут юноша и девушка встретятся. Понравятся ли они друг другу? Что еще более важно, сочтут ли их хорошей парой?

Проходило не слишком много времени, как появлялась сама девушка в своей лучшей одежде и в лучшем платке; она была ни жива ни мертва от волнения и пыталась, не привлекая внимания, держаться равнодушно, усевшись где-нибудь в углу переполненной комнаты. В комнате обычно было так много подающих надежды молодых женщин примерно одного возраста, что маме и тетям, собаку съевшим на этом деле, приходилось искать удобный способ сообщить нам о появлении той самой застенчивой девушки, которую мы и пришли повидать.

– Где ты была, дорогая? Сидела над своими книгами? Смотри, у нас гости.

За четыре года таких визитов две из пяти студенток, которыми Сулейман заинтересовался, использовали учебу как повод отказать нам, так что Сулейману теперь не нравилось слышать о девицах, которые «сидят над своими книгами».

Когда матери притворно удивлялись («О, я смотрю, у нас сегодня гости!»), их дочери иногда смущали всех фразами типа: «Да, мама, мы знаем; ты готовилась весь день!» Мне нравились такие живые, честные девушки, и Сулейману тоже, но по той скорости, с которой он потом выбрасывал их из головы, я поняла, что его, должно быть, немного пугало то, что с ним потом они могут обращаться так же резко.