— Ага, — содрогнулась девушка. — У него ножи были длинные. В каждой руке. Он… он… Он быстро так… на всех сразу бросился. Очень быстро и неожиданно. Вошел и сразу… Никто ничего сделать не успел. Только Толик вскочил, но он его ногой в пах ударил, а потом ножами…

— Да, серьезный боец. Смелый… ублюдок… И удачно задумал — ведь все серьезное оружие в штабе хранилось. Конечно, дай нам время — мы бы взяли палки и задавили его толпой, не спасли бы никакие ножи. Вот только времени не было. Собаки залаяли, но никто внимания в этом гаме не обращал. А зря — они лаяли на готов. Те ворвались через проход: никто его и не подумал перекрывать. Сидел один дежурный, но толку от него? Тем более что наверняка тоже к штабу побежал, когда крики услышал. Дозорный на вышке засмотрелся на суматоху и прозевал все. Вот и получилось, что пока мы смотрели в одну сторону, они напали с другой. Быстрые, заразы. А когда они влетели и заорали дружно, а потом дали залп из луков, наши просто разбежались. Никакого сопротивления не было. Меня самого от того крика передернуло — сразу понял, что это конец.

— Почему дозорный на вышке не заметил корабля? — возмутился Макс.

— Он у них низкий — мачту перед этим сняли и, прячась за рифами, подошли. Вдоль протоки тянется высокая и почти сплошная скальная гряда. Да и не смотрит дозорный в сторону расселины — там ведь на берегу свой наблюдатель дежурит, которым Мишаня занялся. Так и взяли нас, будто кроликов ленивых… Без боя, считай… Хорошо, что в баррикаде на такой случай тайные проходы есть. Один из них как раз за моей хижиной: отбрось циновку в сторону — и прямо в него попадешь. Я подпорки убрал, стенку плечом толкнул — и в кусты. Елена следом бросилась, догадалась. За мной гнались — именно за мной. Кричали, что не убьют. По прозвищу звали — Эн. Ценный трофей я для них. Да только не догнали — где им, убогим, поймать меня на моем же острове. В кустах заблудились. Ох и устал я… Вам, ребята, хорошо — даже босиком, наверное, ходить здесь сможете. А вот у меня ноги гудят от шлепанцев и от воды. А уж спину ломит — сил нет. Стар я для такого — кости и суставы уже не те. Да и мышцы никуда не годятся… Быстрей бы скала наша — отдохну хоть. Ну? Чего приуныли?

— Сколько готов в поселке? — напряженно поинтересовался Макс.

— Мои мальчики двадцать восемь насчитали. Еще на корабле парочка постоянно дежурит, а по ночам даже тройка. Похоже, не ошиблись — цифра хорошая: ровно тридцать получается. Почему ты спросил?

— Мне интересно знать — как мы справимся с тридцатью готами? Со мной пришло тринадцать человек, с вами шестеро. Итого — девятнадцать. А у них тридцать воинов — с оружием отличным, с доспехами. И главное — они умеют воевать. А мы нет. Да и какие из нас воины? Детей вон сколько и три девчонки. На острове мы пятерых с трудом убили, далеко не самых лучших. А здесь…

— Раз уж ты снизошел до математических расчетов, тогда добавь в свое уравнение еще тройку противников. Люц — опаснейший тип; Миша — хоть и мальчик, но, как я понял, убивать умеет и даже любит этим заниматься; а еще Оля. Она, правда, в интересном положении и вообще темная лошадка. Эй! Барышня! Эта Оля — она противник достойный или у вас ради ширмы была?

— Какой ширмы?

— Ну… от беременной подвоха не ждали. Никому в голову не придет, что будущая мамочка может ввязаться в авантюру. Наличие в группе такой особы играло на доверие — никто не заподозрил в вас диверсантов. Разве не знаешь, что такое ширма?

— Она ждала ребенка от Люца.

— Ты же говорила, что он девушек э… не любит, — удивился Олег.

— Ну да, так и есть. Но он решил, что ему нужен продолжатель рода. Дитя Антихриста. Он ведь свихнулся на своей божественности. Выбрал эту… из-за бедер широких. Решил, что от нее ребенок крепче получится. Не знаю, как он ей мозги прополоскал, но она в него по уши втрескалась. В извращенца… Хотя ее согласия и не спрашивали, но любовь получилась… Вот так и жили: Оля, Люц и Мишаня.

— Какая милая семейка, — ухмыльнулся Олег.

— Ага, — кивнула Дина. — И еще: Люц надеялся, что Олю, как беременную, у вас к кухне приставят. У нее порошок с собой был — если такой в еду или воду подсыпать, не умрешь, но вялым станешь. Сонным. Так что если вы хотите узнать, сколько врагов в поселке, то и ее считайте. Она гадина настоящая. Не смотрите, что на вид добродушная: с головой у нее что-то от этой любви случилось. Люц ее тоже заставлял людей убивать, и она убивала. Ей вроде даже понравилось. Может, тоже выжить пыталась любой ценой, но не верю… разве что поначалу, а потом втянулась — и пошло-поехало…

— А тебя не заставлял? — неожиданно спросил Олег.

— Пытался… — нехотя ответила девушка.

— И?..

— Я сказала, что согласна быть шпионкой, но остальное — нет.

— И он ничего тебе не сделал?

— Нет.

— Странно… я был о нем более высокого мнения…

— Не мог он уже ничего сделать: через неделю мы должны были отправляться к вам. Ведь замены мне быстро не найти. Он ведь два месяца учил меня с копьем драться, говорить одно и то же без запинки, на Большой остров посылал и в другие места — чтобы привыкла ходить помногу и знала все тонкости экспедиций.

— А это… С тобой он тоже, как с Оленькой? Пытался размножаться? Может, потому и пощадил после отказа? — скабрезно уточнил Олег.

— Нет, — вспыхнула Дина. — Я разве похожа на корову? Другие его не устраивали — он считает, что чем толще, тем для младенца лучше. А просто так женщинами не интересуется. Он ведь извращенец. Ему противно все нормальное. В смысле, нормальные… отношения. И вообще, он с женщинами даже не разговаривает. Только с девушками. У него бзик такой — если с мужчиной была, он брезгует с такими общаться. Полностью ненормальный…

— О! Раз с тобой разговаривал, значит, ты девушка?

— А тебе-то какое дело?

— А я вот мальчик. Знаю, после моих рассказов ты не поверишь, но клянусь твоим здоровьем: врал безбожно. Я это не просто так говорю. Понимаешь, Эн, похоже, решил нас всех прикончить, бросив в пешеходную атаку на толпу готов. Так неужели мы позволим умереть друг другу невинными?

Эн, резко остановившись, развернулся, насмешливо произнес:

— Олег, вот знаешь, что меня в тебе поражает? Как может человек, думающий гениталиями, демонстрировать зачатки умственной деятельности? Успокойся, никто не умрет. Или почти никто — полной безопасности гарантировать не могу. Но надеюсь на лучшее. У меня есть план — если все получится, то малой кровью обойдется. Дойдем до этой проклятой скалы, и все расскажу. Да где же она… Устал я — последнее здоровье оставил, бегая по этим камням…

* * *

Вечерело. На плоской коралловой скале в кружок расселись все. Время ужина. Хоть все на нервах, хоть смертью попахивает, но молодые организмы требовали свое — стремительно исчезали последние крохи, прихваченные из поселка, трещала кокосовая скорлупа под ударами топорика — по рукам расходились куски белой мякоти. И все косились на Эна.