class="p1">Тмол с подъемом крутым; его опускаются склоны

К Сардам с одной стороны, с другой — к невеликим Гипепам473.

Пан, для нимф молодых там песни свои распевая,

Голос их сам выводя на воском скрепленной цевнице,

155 Ниже напевов своих оценил Аполлоново пенье,

Вышел в неравный с ним бой, а Тмол был избран судьею.

Сел на гору свою судья престарелый, а уши

Освободил от листвы — одним лишь увенчаны дубом

Сизые волосы; вкруг висков упадают, он видит,

160 Желуди. Вот, посмотрев на скотского бога, сказал он:

«Ждать не заставит судья!» Тот начал на сельской свирели.

Варварской песней своей он Мидаса, который случайно

При состязании был, прельстил. И лицо обращает

Старый судья к Аполлону, — с лицом и леса обернулись.

165 Феб, с золотой головой, увитою лавром парнасским,

Землю хламидою мел, пропитанной пурпуром Тира.

Лиру в убранстве камней драгоценных и кости индийской

Шуйцей поддерживал он, десница щипком управляла.

Вся же осанка была — музыканта. Вот потревожил

170 Струны искусным перстом. И, сладостью их покоренный,

Тмол порешил, чтоб Пан не равнял своей дудки с кифарой.

Суд священной горы и решенье одобрены были

Всеми. Их только один порицал, называя сужденье

Несправедливым, — Мидас. И Делиец теперь не изволил,

175 Чтоб человеческий вид сохранили дурацкие уши:

Вытянул их в длину, наполнил белеющей шерстью,

Твердо стоять не велел и дал им способность движенья.

Прочее — как у людей. Лишь одной опорочен он частью.

Так был украшен Мидас ушами осла-тихохода.

180 Все же пытается он скрыть стыд свой: голову с тяжким

Знаком позора прикрыть пурпурного цвета повязкой.

Только один его раб, который обычно железом

Волосы царские стриг, все видел. Не смея позора

Выдать, но всем разгласить его страстно желая, не в силах

185 Более тайну хранить, убежал он и выкопал ямку

И о господских ушах, которые видел случайно,

Повесть тихонько ведет, и в самую ямочку шепчет.

Свой потаенный донос он опять зарывает землею

Той же и молча назад от закопанной ямки уходит.

190 Вскоре там начал расти тростник трепещущий, целой

Рощей. А только созрел, — лишь год исполнился, — тайну

Выдал он жителям сел; колеблемый ласковым ветром,

Молвит зарытую речь, обличая Мидасовы уши.

С Тмола ушел отомщен и, воздухом ясным понесшись,

195 Узким морем промчась Нефелиной дочери Геллы,474

В Лаомедонта полях475 появился потомок Латоны.

С правой руки от Сигея лежит, от Ретея же — с левой

Древний алтарь: посвящен Паномфейскому он Громовержцу.476

Там зрит бог, что создать для Трои новые стены

200 Силится Лаомедонт, что его велико предприятье,

Но что идет не легко и требует денег немало.

Вместе с отцом глубоких пучин, трезубец носящим,

В смертном обличии Феб предстает, — и владыке-фригийцу

Стены возводят они, обеспечив условием плату.

205 Труд завершают. Но царь отрицает свой долг, добавляя, —

Верх вероломства! — что он никогда не давал обещанья.

«Это тебе не пройдет!» — говорит бог моря и воды

Стал свои наклонять к побережью скупящейся Трои.

Земли Нептун обратил в сплошную пучину, богатства

210 Отнял у жителей сел; он волны обрушил на пашни.

Кара и эта мала: сама дочь царская в жены

Чуду морскому дана; к скале прикрепленную деву

Освобождает Алкид и в награду обещанных коней

Требует и, за отказ оплатить столь великое дело,

215 Крепость Трои берет, победив, — вероломную дважды.

Не без почета ушел Теламон, ополченья участник:

В жены ему Гесиона477 дана. Супругой-богиней

Был уже славен Пелей. Не больше гордился он дедом,

Нежели тестем своим — затем, что Юпитера внуком

220 Многим случалося быть, но женат на богине — единый.

Старец Протей Фетиде сказал: «Водяная богиня,

Сына зачни! Твой будущий сын деяньями славы

Славу отцову затмит и больше отца назовется».

Так, чтоб в мире ничто Юпитера не было больше,

225 Хоть и не слабое он в груди своей чувствовал пламя,

Все ж с Фетидой морской избегает соитья Юпитер.

Этот желанный удел он велит унаследовать внуку,

Сыну Эака: вкусить объятия девы подводной.

Есть Гемонийский залив, закругленный в подобие лука:

230 В море уходят концы. Будь глубже вода, там была бы

Гавань. Но море едва на поверхность песка набегает.

Берег же — твердый, на нем от ноги отпечатка не видно,

Не замедляется шаг, не тянется поросль морская.

Сверху — миртовой лес с изобилием ягод двухцветных:

235 Есть там пещера; сказать, природа она иль искусство, —

Трудно. Искусство скорей. Нередко, Фетида нагая,

Ты приплывала сюда, на взнузданном сидя дельфине.

Там ты, окована сном, лежала; Пелей же тобою

Там овладел: поскольку мольбы ты отвергла, прибег он

240 К силе и шею тебе обеими обнял руками.

Тут, не воспользуйся ты для тебя обычным искусством, —

Свойством обличья менять, — тобой овладел бы наверно.

Птицею делалась ты, — он тотчас же схватывал птицу;

Корни пускала в земле, — Пелей уж на дереве виснул.

245 В третий ты раз приняла пятнистой тигрицы обличье,

И, устрашен, Эакид разомкнул вкруг тела объятье.

Вот он морским божествам, вино возливая на волны,

Жертвы приносит, и скот приводя, и куря фимиамы.

И из морской глубины наконец вещун карпатийский478

250 Молвил ему: «Эакид479, ты желанного брака достигнешь!

Только лишь дева уснет, успокоясь в прохладной пещере,

Путы накинь на нее и покрепче свяжи незаметно.

Да не обманет тебя она сотнями разных обличий, —

Жми ее в виде любом, доколь не вернется в обычный».

255 Молвил Протей и лицо скрыл вновь в пучину морскую,

Волнам нахлынуть велел и залил окончание речи.

Мчался к закату Титан и дышлом касался наклонным

Вод гесперийских. Краса Нереида покинула море

И, как обычно, вошла в знакомую опочивальню.

260 Только лишь девичий стан обхватили объятья Пелея,

Стала та виды менять. Но чувствует, крепко он держит

Тело; туда и сюда пришлось ей протягивать руки —

И застонала: «Твоя не без помощи божьей победа!» —

Стала Фетидою вновь и открылась; герой ее обнял.

265 Взял, что желал, и могучий Ахилл был Фетидою зачат.

Счастлив сыном Пелей и богинею счастлив супругой;

Все бы досталось ему, когда б не его преступленье,

Фока убийство! Его, виновного в братниной крови,

Вон из-под кровли родной убежавшего, принял Трахинский

270 Край. Державствовал там, убийств и насилий не зная,

Сын Светоносца-звезды, в лице сохранивший сиянье

Отчее, добрый Кеик. В то время он был опечален:

Сам на себя не похож, — потерю оплакивал брата.

Тут-то к нему Эакид, истомленный путем и тревогой,