чтобы мешать заниматься повседневными делами и выполнять обязательства»: «Такие наркотики, как кофе, чай и табак в нашей культуре или листья коки и ката в других, не затрагивают пространственно-временные координаты того, кто их употребляет» (Pollan 2018: 142). Стивен Браун также проводит различие между «нормализующими состояние» наркотиками, такими как кофеин и никотин, и «одурманивающими» (Braun 1996: 164).

2

Хотя они намного шире понимали «измененные состояния», чем я в этой книге (включали в это понятие порнографию, азартные игры и другие формы иммерсивных развлечений, а также такие стимуляторы, как табак и кофеин), авторы книги «Похищая огонь» (Wheal and Kotler 2017) полагают, что во всем мире люди тратят порядка $4 трлн в год (в американских долларах 2016 г.) исключительно на то, чтобы «выйти за пределы своей головы».

3

McGovern 2009.

4

Превосходные изложения истории опьянения можно найти в: Curry 2017; Forsyth 2017; Gately 2008; Guerra-Doce 2014; McGovern 2009, 2020; Sherratt 2005; Vallee 1998; Walton 2001.

5

Классический аргумент «пиво раньше хлеба» изложен в: Braidwood et al. 1953; ср. Katz and Voight 1986 и Dietler 2006. Мы вернемся к этой теории в главе 3.

6

Переведено с текста: http://www2.latech.edu/~bmagee/103/gilgamesh.htm; см. также: A. George 2003: 12–15.

7

Теория о том, что сома изготавливалась из Amanita muscaria, галлюциногенного гриба, нашла самого знаменитого и увлеченного сторонника и разработчика в лице любителя, миколога и филолога, Гордона Уоссона (Wasson 1971), сумевшего убедить в своей правоте многих ученых – исследователей древневедической культуры. Венди Донигер (Doniger O'Flaherty 1968) дает исчерпывающий обзор различных теорий о том, что представляла собой сома; см. также рассмотрение вопроса в: Staal 2001.

8

. Rig Veda 10.119, пер. Венди Донигер в редакции Фрица Штааля (Staal 2001: 751–752).

9

Самые любопытные и читабельные из вышеперечисленных текстов: Forsyth 2017; Gately 2008; Walton 2001. Gately 2008 – пожалуй, самый исчерпывающий источник по истории употребления алкоголя, очень пригодившийся мне на начальных этапах работы над данным проектом. Хотя Гэйтли вскользь упоминает о некоторых возможных функциях алкоголя на индивидуальном и социальном уровне, в работе не предпринимается попытка дать убедительное объяснение этому явлению с точки зрения психологии, нейробиологии, генетики или культурной эволюции. Работу Forsyth 2017, с которой я познакомился в начале написания своей книги, можно считать сокращенной и намеренно более юмористической версией всеобъемлющего труда Гэйтли. Форсит начинает свою работу с вопроса о том, почему мы стремимся к опьянению. Однако он быстро и весьма некритично принимает гипотезу «пьяной обезьяны», предложенную Робертом Дадли («Мы, люди, – лучшие в природе искатели спиртного, и гипотеза пьяной обезьяны объясняет причины этого» (2017: 15)), отлично вписывающуюся в историю опьянения, которую он далее излагает, что я продемонстрирую в главе 1.

Мы еще вернемся к вопросу о том, что в научном мире имеется некоторое число антропологов и археологов, создавших расширенные функциональные описания употребления психотропных веществ. Самые важные работы этого плана: Dietler 2006, O. Dietrich et al. 2012; Robin Dunbar 2014; Robin Dunbar et al. 2016; Guerra-Doce 2014; E. Hagen and Tushingham 2019; D. Heath 2000; Jennings and Bowser 2009; McGovern 2009; Wadley and Hayden 2015. Пожалуй, самое важное собрание эссе по этой теме (Hocking and Dunbar 2020) было опубликовано во время заключительных этапов написания этой книги. Heath 2000: Ch. 6 («У сердца свои резоны: почему люди пьют?») также настоятельно рекомендуется к прочтению. Мы также исследуем эволюционную гипотезу таких биологов, как Роберт Дадли и Мэтью Карриган; полезный краткий обзор подобных теорий см. в: M. Carrigan 2020: 24–25 или McGovern 2020: 86–87. Более типично, однако, игнорирование психотропных веществ антропологами или отношение к ним как к культурным «символам», совершенно оторванным от их влияния на человеческую психологию. См., например, замечание Мак-Эндрю и Эдгертона, что, «вероятно», употребление алкоголя само по себе не служило задаче растормаживания когнитивного процесса, а лишь вызывало определенные двигательные проявления, которые затем выступали зримым социальным символом того смысла, который интоксикация создавала в культуре, в чем бы он ни заключался (MacAndrew and Edgerton 1969). В работе Dietler 2006 предлагается обзор истории антропологических подходов к вопросу об алкоголе, хотя он считает новейшую фазу – культурного конструктивизма – достижением по сравнению с функционализмом 1970-х и 1980-х гг. Наконец, эпохальное собрание антропологических очерков, представляющих взгляды на употребление алкоголя с точки зрения главным образом культуры, господствующие в антропологии с 1980-х гг. и по сей день, см. в: Douglas 1987.

10

Как станет ясно в процессе дальнейшего чтения, я придерживаюсь теоретической модели, имеющей различные названия: генокультурная коэволюция (Richerson and Boyd 2005) и теория двойного наследования (Henrich and McElreath 2007), которая считает, что человеческим мышлением и поведением управляют две отдельные схемы передачи наследственной информации – генетическая и культурная. Следовательно, я буду использовать термин «эволюционный» для обозначения и генетической, и культурной эволюции, при необходимости уточняя, какую из них имею в виду. Опасения, высказанные учеными, в частности Майклом Дитлером, по поводу того, чтобы с «излишней легкостью в явном виде прибегать к объяснениям с позиций генетики или эволюции» (2020: 125), когда речь идет об отношении культуры к алкоголю, ошибочно объединяют «эволюционное» с «генетическим». Возможно, другие теоретики употребления алкоголя мыслят в рамках более узкой, и устаревшей, модели – «только гены имеют значение», – но в наше время схема генокультурной коэволюции является, пожалуй, стандартной моделью в эволюционных подходах к изучению поведения человека (см., например, Henrich 2015; Norenzayan et al. 2016; Slingerland and Collard 2012).

11

См., например, Gerbault et al. 2011.

12

Griffith Edwards (2000: 56) объясняет эту популярность относительно скромным опьяняющим воздействием и возможностью формировать и регулировать его потребление культурными нормами, в отличие от более мощных одурманивающих наркотиков (56–57). См. также: Sher and Wood 2005 об уникальной предсказуемости воздействия алкоголя и его зависимости от дозировки (в противоположность, например, каннабису; Kuhn and Swartzwelder 1998: 181) и Mäkelä 1983 о легкости его интеграции в другие культурные практики.

13

Dietler 2020: 115.

14

Обзор истории употребления алкоголя человечеством см. в: Forsyth 2017; Gately 2008; McGovern 2009.

15

Vénus à la corne de Laussel from Collection Musée d'Aquitaine, см. рассмотрение в: McGovern 2009: 16–17.

16

McGovern et al. 2004; McGovern 2020. Имеются также свидетельства пивоварения в Древнем Китае около 5000 лет назад. Едва ли это варево из проса, овса и корнеплодов удостоилось бы премии на современном фестивале пива, но важно, что первые пивовары колдовали над рецептами еще до повсеместного укоренения оседлого земледелия в этом регионе (Wang et al. 2016).

17

Gately 2008: 3.

18

Barnard et al. 2011

19

Dineley 2004.

20

Kirkby 2006: 212.

21

Hagen and Tushingham 2019; Sherratt 2005.

22

Rucker, Iliff, and Nutt 2018.

23

См. Carod-Artal 2015; Furst 1972 о «грибных камнях»; Sharon 1972: 115–116 о кактусе «Сан-Педро» на керамическом сосуде чавинской культуры (1200–600 гг. до н. э.).

24

Токсины, известные под общим термином «буфотоксины», выделяют жабы рода Bufo; см. Carod-Artal 2015.

25

Джозеф Хенрих (в личном разговоре) рассуждал, что, поскольку имеются некоторые свидетельства того, что алкоголь может усугублять эффекты отравления морепродуктами, вызванного сигуатерой (токсичным микроорганизмом, поражающим рифовую рыбу), культуры, для которых сигуатера