собственного сознания. Возможно, это не совпадение, а скорее отражение важнейшей тенденции в художественной литературе. Показывая, как Д-503 открывает для себя свое сознание, Замятин затрагивает другие открытия, важные для нашей общей истории: что сны – не сверхъестественные послания, а рефлексия переживаемых психологических конфликтов; что люди думают по-разному; что их мысли отражают детский и подростковый опыт; что люди не всегда способны контролировать свои действия, не говоря уже об эмоциях, которые могут восприниматься как отдельные части эго; что существует язык тела, в том числе реакции вегетативной нервной системы; что у нас есть подсознание. И уже ближе ко времени создания романа приходит понимание того, что все вышеперечисленное и многое другое переживается как комплексные, одновременные потоки сознания.

Будем исходить из предпосылки, что изучение человеческого сознания лежит в основе развития характеров и стиля повествования, да и всей истории литературы. Возможно, главный вклад «Мы» в исследование психики состоит в том, что Замятин своим романом заставляет нас признать естественную психологию. По мере того как при чтении и написании романов мы углубляемся в природу нашего самосознания, растет умение читателя взаимодействовать с другими людьми в социальном дискурсе. Мы не просто с легкостью угадываем чужие психические состояния, но и получаем от этого удовольствие – отсюда и наш интерес почти ко всей повествовательной литературе. Но проблема в том, что это относится не ко всем: людям, страдающим той или иной формой расстройства аутистического спектра в соответствующей степени, трудно представить себе, как думают другие. Это ведет к проблемам в социальной коммуникации. Иными словами, они испытывают дефицит интерсубъективной интерпретации [Bogdan 2000: 178]. Есть убедительные доказательства того, что аутизм – заболевание в значительной степени генетическое: примерно 80 % страдающих им – мужчины, и болезнь часто обнаруживается у кровных родственников, особенно идентичных близнецов. Более того, как утверждает Б. Бойд, «автоматизм и эффективность» нашей нормальной теории разума «красноречиво свидетельствуют о высокой степени адаптации» [Boyd 2009: 155]. В «Мы» Замятин дает читателю возможность испытать, каково быть аутистом, в сравнении с радостями нормальной человеческой субъектности. Кроме того, несмотря на генетическую основу, наш «метаменталитет» – это способность, которая должна развиваться в благоприятной социальной среде, включающей в себя и художественную литературу. И в «Мы» отражены многие существенные моменты воспитания социального интеллекта.

Весьма характерно, что такая первостепенно важная тема, как природа человеческого сознания, рассматривается в фантастическом романе о будущем. Утопическая и антиутопическая фантастика обычно больше озабочена идеальной организацией человеческого общества. Один из главных вопросов в шедевре Замятина – что значит быть человеком, особенно с точки зрения личного психологического опыта, жизни в том виде, в каком мы ее проживаем. Готовность довольствоваться материальными и социальными удобствами, предлагаемыми в утопиях, аналогичных Единому Государству, – природное свойство или ее можно привить? Действительно ли эти установления, а может быть, и любой порядок, слишком сильно стесняют нормальное сознание? Правильный ответ на этот вопрос зависит от нашего понимания того, что собой представляет человек, особенно с точки зрения его психологических склонностей. Примечательно, что Д-503 постоянно спрашивает себя: «…кто – я, какой – я?» [180]. Совершенно очевидно, что Замятин противопоставляет основанную на механизме стимул – реакция бихевиористскую психологию Единого Государства и других социалистических структур новым открытиям, из которых одни принадлежат Фрейду, а другие ко времени написания романа еще не получили признания в среде психологов. Как и другие хорошие художники, Замятин с помощью своего текста развивает наши представления о психологии, часто опережая клинические исследования. В этом смысле его роман, как и многие другие, отвечает своему главному посылу о бесконечности революций, о постоянно расширяющемся познании. Мы рассмотрим, насколько роман в целом согласуется с тем, что мы сегодня знаем об аутизме и теории разума, концепциях, практически неизвестных при жизни Замятина.

Когда Д-503 говорит, что люди похожи на романы, мне вспоминается совет Б. Р. Тилгмана: если хотите узнать, что значит быть человеком, читайте художественную литературу [Tilghman 1991]. Конечно, каждый знает, что значит быть самим собой, но художественная литература – один из лучших и самых распространенных способов узнать, что значит быть другим, понять и прочувствовать, о чем и как этот другой человек думает. Как выразился Р. Данбэр, читатель повествования «подглядывает за интимной жизнью других» (цит. по: [Sugiyama 2005: 185]. Сугия-ма делает вывод:

Таким образом, функция персонажа состоит в том, чтобы освещать сознание наших собратьев – людей… персонажи почти без исключения служат репрезентациями человеческой психики… персонажи [в повествовании] дают нам особый доступ к человеческой психике, которого мы лишены в реальной жизни [Там же: 185–186].

Как правило, люди не позволяют другим, за исключением членов семьи и любовников, долго смотреть на них или «ковыряться в мозгах». Благодаря книгам и другим современным формам повествования современный читатель может изучать изображенных в книгах персонажей столько, сколько позволяет текст. А тексты, как правило, позволяют все больше: согласно нашей гипотезе об истории литературы, описания психики со временем стали пространнее и глубже[69]. Кроме того, в полном соответствии с идеей Замятина о расширении познания я предполагаю, что повествования, особенно такие новаторские романы, как «Мы», расширяли наше представление о человеческих возможностях, заставляя нас яснее почувствовать, кем мы могли бы быть.

Кажется, что именно так обстоит дело в «Мы»: повествование ведется от лица Д-503, которому есть что рассказать нам, гостям его мира, о своем обществе. Но вскоре выясняется, что еще больше он должен рассказать самому себе о себе. Выбранный Д-503 жанр – ежедневные дневниковые записи – имеет важную особенность: он заставляет Д-503 пристально смотреть на себя. А это, в свою очередь, влечет за собой судьбоносный результат: самосознание рассказчика развивается. По словам М. А. Хатямовой, его дневник – «форма выражения пробуждающейся личности» [Хатямова 2008: 165]. Сначала он пытается подвергать свой автопортрет самоцензуре, но потом решает: «Пусть мои записи… дадут кривую даже самых незначительных мозговых колебаний» [153]. Вскоре он понимает, что его сознание представляет собой смесь многочисленных, зачастую противоречивых сил, и поэтому изображение психики оказывается удивительно реалистичным; это имеет последствия, которые ему трудно опровергнуть, так как он старается оставаться довольным жизнью в Едином Государстве. Следуя за Д-503 в путешествии по его сознанию, мы отчасти понимаем, почему романы так важны для людей.

Одной из предпосылок для нашей гипотезы служит предположение, что самосознание очень важно, так как в условиях естественного отбора оно крайне ценно. Английский философ Н. Хамфри считает именно самосознание причиной, по которой наши умственные способности значительно превосходят требования, предъявляемые физической средой плейстоцена, условиями, в которых возник наш вид и развилось