Я высунул голову из палатки. Слева подпирала небо шершавая стена скалы, отблескивая звездами, а тридцатью метрами правее рукавицы костра гладили стволы сосен, заманивая их в свое логово. До ушей долетел горчичный треск дров, а ноги без моего участия сами понеслись к огню. Мы добрались до долины Йосемити, где спустя три часа распрощались, и Александр умчал обратно во Фримонт, а я разбил палатку в углу кемпинга.

Если на некотором расстоянии прохаживаться вокруг костра, то позволительно не присоединяться к компании, но переступив определенную линию, необходимо поздороваться. Похоже, в США эта граница проходила чуть ли не у горизонта, и только завидев мой силуэт, сидевшие вокруг огня ребята замахали руками. «Beer? Vodka? Whiskey?» — улыбнулся высокий подкачанный парень с туристической снарягой и не менее туристической бородой. Таких здесь было примерно половина кемпинга. «Good evening, guys. Спасибо, не сейчас. Я немного подустал, могу я посидеть вместе с вами и посмотреть на костер?» — «Не проблема, чувак! Welcome! And remember: wanna beer — just say». Я почувствовал колкую древесину бревна под собой — значит, все было в порядке. Девушка с темными волнистыми волосами отчищала палку, чтобы надеть на нее сосиску, упитанный пацан старательно выстёбывал худого друга, две девочки хихикали и целовались, кучерявый человек бренчал на гитаре, еще теней пять что-то обсуждали стоя, а по другую сторону костра на бревне виднелись только две пары ног — парень с девушкой откинулись назад, чтобы не быть замеченными, и ласкали друг друга под одеждой. Никогда раньше во время путешествия я не чувствовал так остро: во всем этом ты уже был. Я не понимал ни слова, пролетевшего у огня, и готов был плакать, как сильно, до боли чувствовал каждого и видел в каждом себя. Я знал этот костер, эти сосны, этот смех. Я знал, что им хорошо сейчас, и никогда больше они не соберутся в этой компании. За двадцать тысяч миль, за один океан и два континента у меня было такое же место. В глазах играл огонь. Я взлетел вместе с искрами и устремился в прошлое.

Мне было семнадцать, стоял июнь. Я только сдал вторую сессию первого курса и имел полное право быть довольным. На балконе томился велосипед «BMX» с фрикостером и двумя пегами, предназначенный для трюков, и ежедневно я раскатывал на нем у станции метро «Орехово» с местными шалопаями. Раз в два-три дня забирал из магазина «Кант» сноуборды, велосипедные рамы, ботинки и на плечах развозил их по всем отдаленным углам Москвы, купаясь в собственном поту и экономя на тренировках. За точку мне давали двести рублей, на которые в конце дня покупались шоколад и газировка, отчего обладатель полного сладостей рта становился еще довольнее. Жизнь определенно била ключом — пока мои родители не узнали, что у МИФИ есть собственная база отдыха на Волге в Тверской области. Сайт университета гласил: в спортивно-оздоровительный лагерь попадают только лучшие студенты из лучших, где оздоравливаются и оспортивниваются, читают книги и общаются с преподавателями на интеллектуальные темы. Моя мама настаивала, чтобы я съездил на смену длиной в двадцать один день. У меня же наконец начала получаться треха с банихопа, было необходимо оттачивать ее со ступеней и снимать видеоролик с велосипедными трюками. Я ума не прикладывал, что можно придумать хуже, чем сослать меня за тридевять земель отдыхать с физиками-ботанами. После разногласий мы сошлись на том, что четырех дней будет предостаточно, чтобы искупаться в реке, разочароваться в неудачниках и вернуться к московским обязанностям. Я забрал путевку из института, проспал автобус до лагеря, закинул за спину гитару и потопал на вечернюю электричку.

На станции Редкино бабушки с сумками рассыпались и уступили место комариным стаям. Перед отправлением я успел услышать, что база находится в нескольких минутах езды от местной платформы, и надеялся добраться до нее бесплатно. В ответ таксисты затвердили, что мне нужно в некий населенный пункт Радченко, куда они с удовольствием подкинут за 250 рублей. В кармане лежало две тысячи — все мои запасы на жизнь — и вываливать столь крупную сумму студенту было крайне неприлично. Я отмахнулся от нахалов и уверенно зашагал в сторону трассы, дабы добраться автостопом. «Ну-ну», — ухмыльнулись усачи в кепках и были правы — через сорок минут безуспешных маханий рукой на дороге я все же хмурил брови на заднем сиденье одного из них. «Вот и Волга!» — присвистнул дырой в зубах таксист, вывалил гитару из багажника и растворился в повороте. Количество мошкары под шортами возрастало, за горизонт заваливался кусок солнца, а я наконец увидел запрятанную за Ленинградкой и кустами реку. Лодки, острова, чайки — здесь было все, кроме лагеря. Я прошелся вдоль берега влево километра полтора, потом вернулся и добрел до пирса Новомелково — тщетно. База либо старательно пряталась от меня, либо не существовала вовсе. Становилось все холоднее. Я нашел будку с охранником и потребовал разъяснений.

— А тебе в МИФИ, что ль? Это на том берегу, на заливе.

— Очень хорошо, как попасть-то? Мост иль переправа есть какая?

— Лодочники возят. Один поедешь — только сто пятьдесят рублей возьмут.

Я хлопнул дверью будки. Они что, совсем обалдели — надо переться на ту сторону и за это опять давать денег! Ну уж нет, с меня довольно. Пора возвращаться домой.

— Эй, малой! Вон Санек приехал, спроси, мож, довезет тебя.

Я разъяснил Александру, что лучшая затея на сегодняшний вечер — это отвезти меня бесплатно, и через десять минут обливания брызгами впервые ступил на заваленную лесными иголками и шишками землю базы отдыха «Волга» МИФИ. Меня встретила голубая брандвахта, шатающиеся сосны и не менее шатающиеся мужики с бутылками в руках. Тридцать минут я искал комендантшу, после чего получил порцию нагоняя, что приехал так поздно и опоздал на ужин, вместе с кривым ключом от домика 23б. Голодный, я рухнул на одну из двух кроватей.

Дом представлял собой половину огромной бочки, распиленной от одного основания до другого, положенной на бок, с круглой скатной крышей. Мне предстояло жить с тумбочкой, развалившимся шкафом, веревкой для белья и двумя синими зайцами, искусно выведенными на стене предыдущим поколением. Я долго пытался сравнить, где было сквернее, за окном в черном лесу или у меня на душе. Через час абсолютного молчания за стеной распахнулась дверь. «Мижган, епта, целый год без твоих щей! Ну, давай, толкач есть?» В розетку врубились колонки, из которых потекли песни «Ленинграда». Судя по звукам, их было трое, они пили водку, скакали по кроватям и бились о бочку. Мне было страшно, я молчал и искал оправдания. Спустя минут сорок один заорал: «Андрюха, слушай, а с другой стороны-то есть кто? Во прикол, если они нас слышат!» Удары переместились на обратную сторону тонкой стены за моей кроватью. Казалось, они ломились о стену головами. При каждом хлопке они все громче матерились, а я громче хлопал глазами, пока не закрыл их вовсе. В мозгу замелькал мой велосипед, дом, кровать, я все пытался понять, что делал здесь, но тщетно. Через пять минут кому-то пришла идея: «Давай ее снесем на хер!» Они стали лупасить еще сильнее, без шуток намереваясь сломать стену, а я вжался в матрас. Завтра же после завтрака уезжаю. Нет, даже еды дожидаться не буду, встану и сразу домой, подальше от этого кошмара! «Эй, дурачки за стеной, есть кто? Сейчас вас вырубим!» Я переместился ближе к двери и открыл щеколду. Только бы не включать свет, только бы никто не узнал. Где физики? Где библиотеки чахнущих книг? Какого черта здесь вообще творится?