с маргаритками и двумя желтыми розами, который цветочница перевязала ленточкой, и на автобусе добралась до больницы. В коридоре у палаты Рубена она столкнулась с Леонорой.

Обе женщины в удивлении уставились друг на друга.

— Вы здесь. Я… Как вы здесь оказались? — спросила Майте.

Ничего другого ей в голову не пришло. Она вообще не ожидала когда-либо снова увидеть Леонору. Та в ее представлении была как персонаж из комикса, которого вычеркнули из сюжета, стерли со страницы.

А Леонора вдруг объявилась. Впрочем, в некоторых мелодрамах даже мертвые восстают из могил, вырвавшись из загробного мира.

— Я прочитала в газете сообщение о смерти дяди, — объяснила Леонора. Действительно, на ней был черный траурный наряд.

Майте была потрясена. Во рту у нее пересохло.

— Как вы узнали, что Рубен в больнице?

— Я позвонила Джеки, и она мне сказала. Рубен выглядит ужасно, — поморщилась Леонора. — А вы почему его навещаете?

— Рубен вам ничего не сказал?

— Сказал, что вы вместе меня искали.

Майте подумала, что, наверно, было бы неприлично сразу вводить Леонору в курс дела. И все же ее немного покоробило, что Рубен даже не намекнул своей бывшей девушке об их отношениях.

— Да, мы вас искали. Где вы были? Исчезли. А я все ждала вас, кормила кота.

Леонора сложила на груди руки и, потирая и, потирая ладони, опустила глаза в пол:

— Я собиралась забрать свои вещи и кота, но, когда шла в типографию, обнаружила за собой слежку. Может, это были люди дяди, может, еще чьи-то, не знаю, но я запаниковала. Мне удалось оторваться от них, и я покинула город. Когда сочла, что опасность миновала, попробовала позвонить вам, но вы не стали разговаривать, повесили трубку.

— Трубку повесил Рубен.

— Меня это еще больше напугало. А потом я прочитала сообщения в газетах и решила вернуться в город. Пришла к сестре и от нее узнала про смерть дяди и про то, что звонил Эмилио, искал меня. Он сообщил мне, что фотографии уничтожены.

— Это ваш дядя постарался. Вся эта возня кончилась ничем.

— Да, — понурилась девушка. — Слава богу, хоть Рубен поправляется.

— Вы меня извините, я тут цветы Рубену принесла, их нужно поставить в воду, — сказала Майте, сжимая в руке буке т.

— Да, конечно.

Майте прошла мимо Леоноры в палату. Та последовала за ней, что вызвало у Майте раздражение, но она раздвинула губы в улыбке и, подойдя к койке Рубена, показала ему цветы. До прихода Майте Рубен читал газету, которую при ее появлении он отложил в сторону. Это был вечерний выпуск. Возможно, его принесла Леонора.

— Привет! Надеюсь, тебе сегодня лучше.

— Майте! Цветы мне принесла?

— Решила, что надо бы оживить палату. Только сейчас сообразила, что вазы здесь нет. Как думаешь, может, у медсестры есть? — Майте положила цветы на тумбочку. — Леонора, может быть, вы попробуете найти вазу?

Как только девушка покинула палату, Майте с улыбкой взяла Рубена за руку:

— Как самочувствие?

— Через два дня выписываюсь, — ответил парень, кладя на грудь свободную руку.

— Уже! Впрочем, это и к лучшему. Я тут подумала… в общем, мне пришла в голову одна мысль, и неплохая, на мой взгляд… В общем, я подумала, что ты мог бы поселиться у меня. За тобой еще какое-то время нужен будет уход. А в твоей гостинице кто тебе его обеспечит?

Рубен смутился. Смущенным его Майте никогда не видела. Он дефилировал по ее квартире в чем мать родила и ничуть не стеснялся. А сейчас покраснел.

— Я ценю твою заботу, но фактически сразу после больницы я уезжаю…

— Мне казалось, я тебе нравлюсь, — перебила Майте.

— Нравишься. Но у нас с тобой мало общего. Знаешь, как бывает…

— Нет, не знаю, — покачала девушка головой.

— Майте, ты же в самом деле не думала… и мы с Леонорой… в общем…

Рубен умолк, с улыбкой глядя на нее, словно все было понятно и без слов. Значит, они снова вместе, догадалась Майте. Наверно, у молодежи все это просто: сегодня поругались, завтра помирились. Может быть, Рубен изобразил себя раненым героем, что разожгло страсть Леоноры. А может, она всегда его любила.

Майте почувствовала, как ее лицо заливает краска стыда. Рубен молчал, уткнувшись взглядом в газету.

Майте осознала, что выглядит несуразной и жалкой, ведь она абсолютно неверно истолковывала каждый его жест и поступок в отношении ее. И в то же время ее разбирал смех. Во всей этой ситуации было что-то ужасно забавное.

Майте развернулась и увидела в дверях Леонору. И ей стало ясно, что из сюжета вычеркнута не Леонора, а она.

— На этот раз не забудьте взять с собой своего кота, — бросила Майте девушке, покидая палату.

Эпилог

У Майте промокли ноги, а автобуса все не было. Наконец он подошел, слава богу полупустой. Она со вздохом опустилась на свободное сиденье, поставила себе на колени сумку с продуктами. Повернулась к окну, глядя на огни города, на капли, сползающие по стеклу. Тупо смотрела, ни о чем не думая: разум окоченел, как и ее руки.

Сегодня был воскресный день. По воскресеньям Майте обычно ходила в кино. Но в это воскресенье не пошла. Покупала продукты — цыпленка, кое-что из овощей. В супермаркете, а не на рынке. На рынок опять опоздала. Она планировала приготовить консоме. Простое блюдо, возни с ним немного, а хватит на несколько дней.

Рядом с ней кто-то сел. Кончиками пальцев Майте выводила на стекле круги.

— Что вы скажете, если я приглашу вас на кофе?

Майте не сразу подняла голову и посмотрела на мужчину, задавшего вопрос: не думала, что он адресован ей. А потом взглянула на него и поняла, что он обращается именно к ней. И узнала его. Это был парень, который внезапно появился в доме Эмилио, тот самый, что убил полковника.

— Что вы здесь делаете? — поинтересовалась девушка.

— Сопровождаю вас, — объяснил парень.

— Зачем?

— По привычке. Мы следили за вами.

— Кто за мной следил? Вы?

— Я и парни из моей группы.

Значит, она не ошиблась. Она действительно видела его раньше, еще до того страшного вечера в доме Эмилио. И сейчас Майте вспомнила, где он попадался ей на глаза: в кафе. Парень чуть склонил набок голову и улыбнулся, прикуривая сигарету. Да, точно, это был он.

— Вы ставили песню, — произнесла Майте и нахмурилась. — За мной снова ведется слежка?

— Нет. Это в прошлом. Иначе я не стал бы вступать с вами в разговор. С моей стороны это была бы непростительная глупость.

— Почему вы со