– Она спит, и лучше еe сейчас не будить, а то опять начнeт кричать и ругаться, – сообщил мальчик.

– Почему ты сказал, что мама болеет?

Мишка опустил голову.

– А надо было говорить, что она пьяница? Надо мной и так все ребята во дворе и в школе смеются: отец в тюрьме, мать алкашка. Думаете, приятно?

– Как же вы живeте?

– Так и живeм. Нам очень помогает тeтя Наташа, соседка. И кормит иногда, и ходит с Алeнкой в больницу, когда сестренка болеет.

– Мать совсем не работает?

– Она работала продавцом в магазине, здесь недалеко, а когда полгода назад отца посадили, запила, и ее уволили.

– У вас ещe есть родственники?

– Да, тeтя Рая и дядя Гриша. Но они с нами не знаются, им очень не нравится папа.

Копейкина не знала, как лучше поступить. С минуту она стояла, задумавшись, потом достала бумажник и спросила:

– А тeтя Наташа кем работает?

– Учительница.

– Я тебе сейчас дам денег, ты сбегай в магазин, купи что-нибудь себе с сестрeнкой поесть.

Мишка обрадовался.

– Только смотри, больше сумки ни у кого не срывай! Подумай о сестре. Если тебя в колонию заберут, как она жить будет? Ты теперь в доме мужчина, поэтому держись.

Ката вышла в коридор и прошла в кухню. Соседка стояла у плиты, помешивая варево в кастрюльке. Заметив Копейкину, женщина ухмыльнулась.

– Ну, поговорили?

Катка только вздохнула.

– Дохлый номер, – кивнула женщина. – Танька почти никогда не просыхает.

– Но у неe же крохотная дочь.

– А ей без разницы, совсем опустилась.

– Я вот тут хочу оставить вам денег на продукты для детей. Мишке не стала давать крупную сумму, боюсь, потеряет. Или мать у него заберeт.

Наталья вытерла руку о халат и взяла купюры.

– Вот спасибо так спасибо! Они ох как нуждаются. Мы, соседи, конечно. не оставляем детей, но сами знаете, какие сейчас зарплаты, ни на что не хватает. Я в школе тружусь, а у учителей зарплата, как критические дни – месяц ждeшь, за неделю всe проходит. Своих бы прокормить.

Катарина снова поднялась к Перфильевой, но опять безрезультатно – Мария не появилась. Куда она могла запропаститься? А ведь, помнится, говорила, что целыми днями сидит за компьютером…

В четыре часа начал моросить дождь. Ката упорно продолжала сидеть в машине и смотреть по сторонам в надежде, что Перфильева всe-таки объявится.

В начале пятого из подъезда вышла Наталья. Поравнявшись с «Фиатом», она увидела Катарину и остановилась.

– А вы чего здесь сидите? Кого-нибудь ждeте?

– Да, мне нужна ваша соседка с восьмого этажа.

– Это кто ж? – Наталья нахмурилась.

– Мария Перфильева.

– Ой… так она же…

– Что?

– Умерла она.

Копейкина выскочила из машины.

– Как умерла? Когда?

– Вчера вечером.

– Господи… А что случилось?

– Покончила жизнь самоубийством. Из окна сиганула и прямо на асфальт… – Наталья покосилась в сторону подъезда. – Сразу скончалась, не мучилась.

– Невероятно.

– Да уж. Вроде нормальная баба на вид и жила хорошо, в достатке. У нас в подъезде еe не все любили, уж очень Мария выпендривалась – шикарная машина, сама всегда одета с иголочки. И вот на тебе…

– С какой стати молодой, ни в чeм не нуждающейся женщине выбрасываться из окна?

– Кто ж теперь узнает… Лично я думаю, может, болела чем, бедолага. Другой версии нет.

– Всe, тупик.

– Простите?

– Нет-нет, не обращайте внимания, я о своем.

Катарина закусила губу. Фатальное невезение. Вчера счeты с жизнью свела Соня, сегодня Мария… И они обе – Перфильевы.

– Наталья, скажите, у Марии был муж?

– Нет, одна жила.

– А родственники?

– Брат родной есть, Олег.

– Как вы сказали?

– Олег. Он частенько к ней заезжал, тоже из обеспеченных…

– Олег Перфильев?

– Что?

– Фамилия у брата тоже Перфильев?

Женщина пожала плечами.

– Наверное. Да, если Мария-то замужем не была, значит, у брата должна быть такой же фамилия.

Ката юркнула за руль, включила зажигание.

– Спасибо! – И надавила на газ, понеслась домой.

Ну вот и всe, теперь уже близко, недолго осталось. Всe встало на свои места.

Ката мчалась по дороге, а мысли кувыркались в голове, как дрессированные мартышки в цирке.

«Олег… Гамбург… Светлана Игнатова… Соня… Стиральная машина… Недостроенная баня… Парамаунт… Кладовка».

В памяти всплыли слова Катерины, дочки Лины: «Коттеджи-то все типовые».

И как же она раньше-то не догадалась?

* * *

Розалия сидела в гостиной, отчитывая Анжелу:

– Как тебе в голову пришло сказать Евдокиму, что мне семьдесят восемь лет?

– Он спросил, я ответила, – оправдывалась девушка.

– Идиотка, должна была соврать! Я сказала, что мне только шестьдесят пять, теперь не смогу на глаза ему показаться.

– Бабушка, ты прекрасно знаешь… – Анжела не успела договорить.

Входная дверь открылась, в гостиную вошли Катарина и… два мужика. У одного в руках была кувалда, второй держал лом.

– Проходите сюда, – скомандовала им Копейкина.

– Катарина, кто эти люди? Почему у них в руках инструменты?

– Я собираюсь сделать небольшой ремонт.

– Ремонт? Опомнись, так не…

Пропустив мимо ушей вопли свекрови, Ката пошла в сторону двери, ведущей на задний двор. Остановилась у кладовки, той самой, в которой отбывал наказание Парамаунт, открыла дверь и, указав на кирпичную стену, приказала:

– Ломайте!

Мужики без лишних вопросов приступили к работе.

– Ката, ты обезумела! Что здесь происходит, зачем ты ломаешь кладовую?

– Это не кладовая.

– Но…

Рабочие методично долбили стену. На вид она казалась прочной, но после пары ударов кувалдой куски кирпичей начали падать на пол.

– Ката, ты… – Розалия держалась за голову.

Анжела, прижавшись к стене, смотрела, как дядьки молчаливо выполняют приказ Копейкиной.