– Убийцы! – Луи и Рорик произнесли это слово одновременно, но если Трюэль его почти прошептал, то от рева Лося задрожали стекла. – Взять его! Во двор! Обезглавить на первой же колоде!

Базиль Гризье коротко поклонился, не выразив ни малейшего желания спорить, бежать или драться.

– Монсигнор, – Жорж Мальвани сам удивился, услышав свой голос, – в Книге Книг сказано, что «Правосудию не пристало носить лохмотья и питаться сухим хлебом, да будут его одежды пышными, а пир богатым…»

– Что? – Лось всегда с трудом понимал витиеватые изречения, видимо, поэтому они действовали на него как ушат холодной воды. Правда, лишь в тех случаях, когда он уважал тех, кто их произносил. Жоржа Мальвани Рорик Ра-Гвар уважал и как ученого человека, и как представителя знаменитого рода, и как воина, а посему осекся, пытаясь переварить услышанное.

– Рорик, – Лидда говорил мягко и вкрадчиво, словно пытался заставить больного ребенка выпить горькое лекарство, – Его Высокопреосвященство полагает, что мы не должны торопиться с казнью. Ее лучше провести по дедовским обычаям.

– Верно! – согласился Рорик. – Пусть все увидят! А этого в железа!

Двое воинов подскочили к арцийскому послу, еще четверо сделали шаг вперед на всякий случай, но Базиль Гризье и не думал сопротивляться.

2895 год от В.И. 14-й день месяца Волка АРЦИЯ. ГРАН-ГИЙО

Мальчик верхом на большой белой лошади оглянулся на старый замок, стоявший на холме, огибаемом веселой и быстрой речкой со смешным названием Куропаточная. Оставшийся в Мунте сигнор Карпус никогда не рассказывал ученику об этой речушке – она была слишком незначительной, а теперь его воспитанник живет на ее берегу, и зовут его не Шарло Тагрэ, а Анри Фредерик Фарни. У Анри светлые волосы, и человек, которого он должен называть отцом, утверждает, что его сын – одно лицо с дедом, чей портрет висит в оружейном зале над камином.

Барон Эгон нравился Шарло, он верил и ему, и Клотильде, но взять и отказаться от отцовского имени и от своего прошлого?! Как же это трудно и не правильно! «Анри» дал шпоры коню, и тот послушно перешел с шага на рысь. Эгон приказал слугам не лезть к молодому сигнору, пока тот не позовет, и капитан замка, хоть и со вздохами, отпускал «Анри» на ежедневную прогулку. Впрочем, в Гран-Гийо и окрестностях было спокойно, а умение хозяйского сына ездить верхом и управляться с оружием обитателей замка умиляло и служило неисчерпаемым источником для рассуждений на тему, что «мальчонка – вылитый сигнор в детстве».

Чужие похвалы должны были радовать, но огорчали и унижали, хотя Шарло старался не выказывать своих чувств. Отец часто говорил, что добрые люди по простоте душевной могут сделать больно, но нельзя на них за это злиться и тем более обижать. Сын Александра Тагэре так и поступал. С тех пор как ему рассказали про Гразу, мальчик еще усердней, чем раньше, старался делать все так, как отец. Назло всем и всему! Пусть он лишен имени и живет в провинции, он остается сыном короля. Он будет исполнять свой долг и скрывать свою боль. «Ты не железный, но этого никто не знает», – как-то сказал отцу Рито, а тот ответил, что слабость украшает только женщину и ребенка. Шарль Тагрэ не ребенок, и он не будет слабым. Никогда не будет! Он не заплакал, когда Рито рассказал ему правду, он обещал мирийцу защищать сестру, и он исполнит и это.

А Кати ведет себя молодцом, разве что ноет, когда ей не хватает ее побрякушек, ее кукол, ее Онорины. Дурочка! Она вечно воображала себя златокудрой Матильдой[27]и, когда ей разрешили так называться, даже улыбнулась.

Матильдой звали мать барона Эгона, она ничуть не походила на Кати, зато сестрица походит на Клотильду – это все говорят, а чаще всех барон. Эгон – хороший человек, Шарло было стыдно, что он не может притворяться и называть его отцом хотя бы при слугах. Как он ни старался, не получалось. И все равно они стали друзьями, а Клотильда… Шарло казалось, что он знал ее всегда, и как только дядя Филипп мог променять ее на Элеонору с ее враньем, яркими тряпками и трясущимися щеками?!

Виконт был слишком мал, чтобы понять, что двадцать лет назад щеки у Элеоноры Гризье не тряслись, а яркие платья делали ее лишь красивее, но лгала она всегда.

– Шарло! – Негромкий окрик вернул мальчика к действительности, и он с радостным криком соскочил с коня в объятия вышедшего из зарослей можжевельника маркиза Гаэтано.

– Шарло, слава святому Эрасти! Глазам не верю, откуда ты?

– Ну, – мальчик был слишком рад, чтобы удивиться вопросу. – Как ты уехал, так Клотильда вышла замуж за барона Фарни… Ты не пугайся, барон очень славный, только его дома нет. Он сказал, что мы с Кати его дети, и взял в замок. Ты же уехал, мы не знали куда…

– Я уехал? – В глазах Рито мелькнуло удивление.

– Мы спали, – напомнил Шарло, – а ты уехал ночью. Клотильда сказала, что ты велел мне позаботиться о сестре.

– Я ездил в Мунт, – странным голосом откликнулся Кэрна.

– А сейчас ты вернулся? Ты подождешь Эгона?

– Видимо, придется, раз уж он знает все…

– Он за отца! Он его знал, хоть и мало. Эгон дрался с отцом на турнире и проиграл, а отец его отпустил и даже перевязал рану. Эгон говорит, что должен вернуть долг… Ты видел Филиппа и Этьена?

– Нет, – покачал головой Рафаэль, – я видел много всякой дряни, хотя и достойные люди попадались. Ты ничего не слышал об отце?

– Об отце? – переспросил Шарло, и губы у него задрожали. – Ты же сказал, что он скорее всего… А потом приехал герольд и прокричал, что его… Его привозили в Мунт и всем показывали.

– Ладно, не будем об этом. – Рито привлек племянника к себе. – Как Кати? Как Клотильда?

– Кати хорошо. – Ему все же удалось не заплакать, хотя очень хотелось. – Сейчас ее учат вышивать, а я поехал промять Забияку. Клотильда с Эгоном уехали на… коронацию. Нас сейчас зовут Анри и Матильда, мы бастарды барона и Ильды, но привенчанные[28]… Рито, значит, Тартю сейчас король?

– Нет! Он победитель. Пока. Но он не король и никогда королем не будет, скорее крыса полетит. Ты знаешь здешние места? Где тут можно подождать твоего барона?

– Может, в лесной сторожке, там между осенней охотой и прилетом лебедей никто не живет, а еду я тебе привозить буду.

– Не мне, – улыбнулся Рафаэль, – а нам. Я не один.

2895 год от В.И. 24-й день месяца Волка ГВАРА

Жорж Мальвани задумчиво смотрел на Базиля Гризье, которому неподъемные старинные цепи придавали вид кого-то из ранних святых. То, что Тартю назначил его на убой, было очевидно. Удивляло, как граф на это согласился, ведь не понимать, что сделает Лось, прочитав письмо, было невозможно.

– Любуетесь? – Пленник тонко улыбнулся. – Ваше Высокопреосвященство, вы не находите, что я похож на святого Алексиса?

– Нахожу, что вы меньше похожи на Жореса, чем мне казалось.