Федор затравленно озирается. И правда в том, что я даже не могу на него злиться. Хотела бы, но не могу. Я же знаю, каким богам он молится… Я все-все про него знаю.

– Вот уж сто процентов. Не так… Посмотри.

– Что это? – его голубой взгляд мечется от папки на столе к моим глазам. Что ты в них пытаешься разглядеть, мальчик? Понимаешь ли ты хоть что-нибудь? Верный мальчик. Упрямый мальчик…

– То, что ты ищешь. Ну же, открывай.

– Это ее реципиенты? – он задыхается.

– Угу. И как видишь, этой… твоей в нем нет. Просто хочу, чтобы ты знал. И был осторожней на будущее.

– Постой! Ты куда? – хватает меня за руку. – Какой такой, к черту, моей?!

– Той, которую ты ждешь. Эта барышня врет.

– Почему врет? Она же тоже наверняка не знает…

О, Фед. Святая ты простота.

– Она знает, когда ей позвонили. И не может не понимать, что к тому моменту сердце Лизы уже бы отбраковали. Надеюсь, у тебя больше нет вопросов?

– Зачем ей было врать? Это же…

– Бесчеловечно? – подсказываю я. – Ну, знаешь, иногда так случается. Люди делают больно другим…

– Дина… Я… – в глазах Феда сквозит отчаяние. – Ты подумала, что у меня что-то есть с этой…

– У тебя на аватаре фото, сделанное в самолете. Ты весь с ног до головы в Жакмюс…

– В Жак… ком?

– Да неважно. Девочка ж из деревни, ей красивой жизни хочется. А тут ты… Весь такой в страданиях. Легкая добыча… Если знать, под каким соусом все подать. А она знала. Ты сам подсказал рецепт.

– У меня с ней ничего не было! Ты что, не слышишь?! И даже мыслей таких... Как только тебе это в голову пришло?

– Ну, да… Как? – кривлю губы. – Знаешь, сейчас ты должен сказать, что все это время любил только меня. Для большей убедительности.

Отчаяние на лице Феда трансформируется в… я бы сказала, в ужас.

– Но так и есть, – шепчет он. И мое сердце вываливается из груди, отскакивает от колен и шмякается под стол бесполезным куском мяса.

– Хорошая попытка. Я могла бы поверить. Но знаешь, в последнее время я столько себе врала… – качаю головой, удивляясь сама себе, останавливаюсь взглядом на его руке, продолжающей с силой сжимать мое тонкое запястье. – Отпусти меня.

– Нет! Пока ты мне не объяснишь, какого черта себе придумала?!

– А. Ну, это несложно. Хочешь знать? Пожалуйста! Я думаю, ты до того спятил, что ищешь Лизу в других. Во мне. В этой ушлой девице. Но я не стану притворяться тем, кем не являюсь, даже ради твоей любви. И, кстати, если ты еще раз заглянешь в папочку, увидишь, что печень Лизы пересадили некоему Тимуру Асланову, а не мне… Единственное, что нас связывает с Лизой, так это то, что она умерла в день, когда я, напротив, получила шанс выжить. А теперь… убрал руки… Моя охрана и так мечтает тебе их переломать. Не давай повода.

– Я не понимаю. Дин, эй… Ты чего? Я же… я искал ее, чтобы проститься. Я… я правда тебя люблю. Я… ты куда?

– Тебя это больше не касается.

– То есть… подожди. Ты что, меня бросаешь?

Нет, его непонимание выглядит даже трогательно. Жаль, во мне нет никаких чувств. Душа выжжена. Ничего… Ничего нет. Я – пустота в пальто.

– Ну, это как-то драматично. Не находишь?

– Нет. Не нахожу. – Надо же, огрызается! – Я вообще ни черта не понимаю... Я же просто хотел поставить точку в истории с Лизой, чтобы быть с тобой! Ты слышишь меня?! Ты вообще меня слышишь?!

Не слышу. Наверное, это и есть предел.

– Убери руки.

– А дети?! На них тебе тоже насрать? И их выбросишь из своей жизни? Вот так… – Фед вскакивает, машет руками. А ведь на нас и так все смотрят.

– Вы можете жить в доме на озере сколько хотите. Уверена, к нему они привыкли больше, чем ко мне. Прощай.

Я все-таки ухожу. Он бросается следом. Охрана не дает и близко ко мне подойти. И, наверное, если бы я обернулась, то увидела бы безобразную сцену. Но я всегда ухожу не оглядываясь.

Дальше сплошная механика… Номер в блок. Нет, три номера… Выдирая с корнем рывком. Хорошо хоть домой не надо. Документы с собой, а вещи всегда можно купить новые. Ну а дальше всего одна остановка на дозаправку, и Дублин. Я училась здесь в школе, хотя Ирландия не самое популярное направление для учебы богатых детишек. Просто однажды побывав в этой стране как турист, я захотела остаться на более длительный срок. Потом было много всякого. Но на зеленых просторах Ирландии я всегда ощущала себя как дома. Я надеялась, что если где мне и станет лучше, то только тут, среди скал, омываемых океаном. Но время шло, а лучше не становилось. Я старалась больше бывать на воздухе, здесь он свежий и до того соленый, что аж на языке горчит. Но вместо прилива сил и приятной усталости после долгой прогулки чувствовала лишь изнеможение. Аппетит пропал. Меня все время мутило. Я глотала свои таблетки, с трудом доползала до кровати, где, свернувшись калачиком, пыталась себя убедить, что ничего не случилось… Что тревожные симптомы мне просто чудятся. Что мутит меня от непривычной еды, усталость – от моей чрезмерной активности, а цвет кожи – работа солнца и ветра. О, какие у нас здесь ветра!

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я перестала себе врать и признала, что мои проблемы со здоровьем вернулись. Что я уже почти труп, что я и шевелюсь-то исключительно из упрямства. Потому как негоже королеве умирать в луже собственной мочи.

– Дина Владимировна! Дина Владимировна!

– Борь, да она в отрубях. Тут, блядь, скорую надо…

– Знать бы еще, как ее вызвать. Попробую сто двенадцать. А ты Вакуленко набирай…

– Мы ее до дому в жизни не довезем!

– А какие у нас варианты?

ГЛАВА 37

Федор

Господи, сколько раз я потом жалел, что тогда не удержал