— Потому что ты наверняка не выгонишь отсюда ЕГО! Поэтому ухожу Я! — взорвалась девушка, пытаясь связать углы своего тюка.

— А я ставлю тебя в известность, что ты никуда не пойдешь, — решительно изрек Говорун.

— А я тебе говорю, что ухожу. И только попробуй меня остановить! — завопила Ягода, что оказалось крупной ошибкой с ее стороны, поскольку отец поспешно воспользовался этим предложением. Говорун, хоть и был уже на пятом десятке, но отличался крепким телосложением и немалой силой, так что поднятой в воздух Ягоде оставалось только ногами сучить.

— И честное слово, если ты немедленно не перестанешь меня пинать, я первый раз в жизни воспользуюсь отцовским правом и спущу с тебя шкуру, — предупредил Соленый. — Ради Судьбы милосердной, что на сей раз произошло? Неужели вы не можете хотя бы один день друг друга потерпеть? Терпеть! О большем и не прошу. Что такое ужасное он тебе сделал на сей раз?

Ягода уже открыла было рот, чтобы разразиться потоком обвинений и жалоб… и снова его закрыла. «Подглядывал, когда я ходила голая», — прозвучало бы не слишком драматично, а собственного отца она знала достаточно хорошо, чтобы предвидеть его реакцию. Наверняка он только глянул бы на нее удивленно и проронил что-нибудь вроде «это нехорошо».

— О-оскорбил меня… — выдавила она, прекратив сопротивление.

Отец поставил ее на пол.

— Вот так ни с того ни с сего? Пришел и оскорбил тебя?

— Э-э-э… мысленно, — призналась она, покраснев.

— Как? — настаивал Говорун. Она знала, что отец мог просто вытянуть это из ее разума, но почему-то не хотел, предпочитал спрашивать. Это ограничение, которое он сам на себя наложил, всегда ее удивляло.

— Не скажу, — пискнула она, ненавидя себя за свой плаксивый тон.

— Ага-а-а… — пробурчал Соленый. — Видишь, вся проблема в том, что ты проникаешь в чью-то голову и видишь там такие вещи, которые не были предназначены для тебя, и знать ты их не должна.

— Но это не мешало ни тебе, ни Цветку, никому другому… а уж тем более Дождевому Пришельцу и другим драконам. — Ягода шмыгнула носом.

— Но Камушек другой. Во-первых, он человек с континента и уже этим сильно от нас отличается. — Соленый опустился на циновку, жестом предлагая дочери сесть рядом. — Во-вторых, он не дракон, что ты, верно, уже заметила. Драконам все равно, чем пользоваться — языком или мыслями. Собственно, они тоже никогда не лгут или почти никогда…

— Знаю, — буркнула она. — А какое все это имеет отношение к этому чужаку?

— Он такой же чужак тут, как и мы. Мы тоже пользуемся гостеприимством Пришельца и Прыгающей Звезды, потому что они терпят нас на своих землях, — укорил дочку Соленый.

— Я никогда не видела в твоей голове ничего злого, — упорствовала девушка. — Это он такой гадкий и все время пристает ко мне.

Соленый вздохнул:

— Видно, тебе не попался один из моих неудачных дней. У меня тоже бывают плохие мысли. Мысли, которых я стыжусь и сам хотел бы забыть. И предпочел бы, чтобы их никто не видел. Если б Камушек был Наблюдателем, он наверняка сумел бы разглядеть в твоей голове такие же неприятные и оскорбительные для него суждения, ведь и у тебя бывают такие мысли.

— А ты откуда знаешь? — Красные глаза девушки внимательно и с подозрением глянули на него.

— У каждого человека бывают такие мысли. Но только глупцы позволяют им всплыть на поверхность и взять верх над разумом. Я предпочитаю видеть в людях их достоинства, а не недостатки.

— Камушек швырнул в меня рыбой. Видно, какая-то дурная мысль возобладала, — с издевкой сказала Ягода.

— А ты смогла бы сказать о нем что-то хорошее? — улыбнувшись, спросил с подначкой Соленый. — Или это для тебя слишком трудно?

Ягода надула губы:

— Он… кажется… довольно умный. Все время что-то читает. Или пишет. И еще он… э-э-э… смелый? — Она неуверенно посмотрела на отца. — Та история с пиратами, Лисичка и сейчас еще с выдраками… он, кажется, подружился с ними?

— Видно, с ними ему легче, чем с людьми. Я еще добавлю, что он упрям как баран, и даже не знаю, отнести ли это к недостаткам или к достоинствам. А хуже всего, что вы очень похожи друг на друга.

Ягода фыркнула от возмущения.

— Именно так, — продолжал Говорун. — Оба с нелегкими характерами и чувствительны, как кошки. И страшно любопытны, вам обоим интересно, как устроен наш мир. И ваша магия обоих чего-то лишила, — уже тише добавил он. — А теперь распакуй этот узел, пока Лунный Цветок его не увидела. У нее и без того хлопот полон рот.

— Ой, конечно, а как же, ведь Цветочек тут важнее всего, — съязвила Ягода, поводя глазами, но все-таки принялась раскладывать по местам свои вещи.

«Мне надо бы держать ее построже, — подумал Соленый, возвращаясь к своему рисунку и пытаясь соскрести пятно туши с пергамента. — Но как? — спросил он сам себя. — Как можно держать в строгости ребенка, который воспитывается, собственно говоря, практически в драконьих логовищах?»

— Папа… — послышался несчастный голос его трудного чада. — Пап… я ему нос разбила…

— Что??

— Я была в бешенстве, вот и врезала ему изо всех сил.

— Но он жив? — переспросил Соленый каким-то странным сдавленным голосом.

Ягода посмотрела в сторону леса и на мгновение прикрыла глаза.

— Еще не умирает, но кровь из него жутко хлещет, — уныло сообщила она — Папа!..

В этом крике горел огонь истинного святого возмущения, поскольку Соленый прикрыл глаза ладонью и расхохотался — искренне и безудержно.

* * *

Если Ягода и ожидала от Камушка мести или хотя бы того, что паренек нажалуется на нее Соленому, то ее надеждам не суждено было сбыться. В тот злополучный день он вернулся домой поздно, почти в сумерках. И показал Говоруну какого-то мерзкого волосатого паука, пойманного в лесу. Он старательно избегал смотреть на Ягоду. Без всякого аппетита съел рыбную похлебку, напился воды, а потом прямо в одежде рухнул на циновку и заснул каменным сном. Ягода слышала, как он хрипло дышит ртом, и долго не могла уснуть, ее мучили некоторые угрызения совести и одновременно чувство раздражения.

Следующее утро было похоже на предыдущий вечер, как и последующие дни. С той разницей, что Пожиратель Туч начал делить свое время между Ягодой, Камушком и своей семьей, что занимало у него полностью все сутки.

— Мы друзья, я хочу быть с ним, а он нуждается в моем обществе, — объяснял ревновавшей Ягоде молодой дракон.

— Она одинока, — толковал он недовольному Камушку. — С малышами ей скучно. Пойми, со мной она, по крайней мере, может поразговаривать о чем-то серьезном. И она мне нравится.

А своего отца и мать он убеждал, и, как полагал, совершенно искренне, что контакты с «чуждой расой» приносят только выгоды. Таким образом, у него все время уходило на трансформации и улаживание конфликтов, что не могло не привести молодого дракона в несколько нервное состояние.