Она вернулась в Москву к концу июня вместе с Павлом. Ей нечего было сказать мужу о планах сына, тот даже ее не познакомил со своей девушкой. Правда, ей показалось, что он услышал ее и хоть в какой-то мере начал понимать отношение отца к его выбору. «Может, Павел и сам еще ничего до конца не решил», – повторяла она мужу. Она убеждала Платона не лезть на рожон, отпустить ситуацию, выждать. Все-таки Павел будет с ними почти месяц. Павел был сдержанно приветлив и явно надеялся избежать открытой ссоры с отцом. Платон таскал сына почти каждый день в «Квантум». Они слетали вместе в Сибирь на металлургический комбинат. А Вика погрузилась в подготовку задуманного мужем грандиозного «детского» праздника. Сама моталась на водохранилище договариваться о приватной площадке – чтобы и простор, и солнце, и тень, и прямо у воды. Сама утрясала дела с рестораном, сама выбирала тент, садовую мебель, подушки на стулья. Лично проверила, что все скутеры работают, позаботилась о водных лыжах… Уговорила приехать на праздник маму с Португаловым. И никаких лишних людей. Все просто и по-семейному. Обычный пикник, ничего особенного.

Александров слегка удивился, получив приглашение. Семейный пикник – совсем не в стиле Скляра. Но тут же оценил затею. Полнометражное восстановление душевности, широкий жест, молодец Платон! И Катька будет рада, и Сережка посмотрит на Павла. К двадцати пяти защитить диссертацию в Оксфорде и получить приглашение от Merill Lynch – это убедительно, и пример хороший. Целый день вместе – для пацанов немало. Он уже остыл, злость на Скляра давно прошла. Отношения Маши со Скляром-младшим – уж точно не причина, чтобы рушить многолетний союз с Платоном.

Трофимовых не надо было уговаривать провести день со Скляром, Португаловыми и молодняком на водохранилище. Катюня и Анька часами висели на телефоне, вынашивая планы близкого знакомства Анькиных дочерей с наследником скляровской империи. Коля предложил с утра пораньше встретиться и двинуть к Платону на дачу кортежем – «прям к завтраку с шампанским». Но только не засиживаться, а быстро махнуть пару бутылок, чтоб настроение создать правильное, и тут же «с музоном и девочками» отвалить на водохранилище.

В субботу Платон проснулся рано. Глянул на спящую Вику. Давно у них не было такой ночи. Ненасытная нежность, как будто они припали друг к другу впервые и должны были наутро расстаться. Он заснул, когда уже было совсем светло, но недосыпа, разбитости не было. Сделал зарядку, побрился, сварил кофе и вышел в сад. Конец июня – лучшее время года. День почти без ночи, зелень свежая, особенно после дождей. Промытая, пахучая… Солнце неяркое, но видно, что день будет жарким. Не подвела погода. Смешно… Затевал пикник для дела, а на душе ощущение праздника. Как они сегодня с Колей на скутере погоняют!..

Александровский BMW свернул с Рублевского шоссе на дорогу к даче Скляра. Еще километр – и они на месте.

– Константин Алексеевич, смотрите, – водитель опустил стекло, отделявшее заднюю часть салона. – Это же трофимовские две «ауди» стоят, смотрите. А вокруг полиция. И явно не авария. Что такого Леха с Сашкой натворить сумели? От гаишников, что ли, удирали? Во дают!

Александровы тормознули у трофимовских машин.

– Коль, нас дожидаетесь? Чтоб в кортеже не три, а тринадцать машин было? С дискотекой и мигалками?

– Дожидаемся, – ответил Коля, и тут только Александров заметил, что на нем лица нет, а Аня стоит рядом и плачет.

– Что случилось? – выйдя из машины, тихо спросил он.

– Платона убили… Сегодня в семь утра. Все оцеплено, туда не пускают.

– Колечка, – охнула Катюня, села прямо на землю и зарыдала.

Скляра хоронили в понедельник. К Троекуровскому кладбищу подъезжали черные лимузины. За гробом шли Вика, Павел и старенькая тетка Платона, приехавшая из Горького, рядом – Ирина, прилетевшая из Лугано, где она жила последние десять лет. За ними Коля с Аней, Александров с Катей и Сережей, дальше – вице-премьер, ребята из «Развития». На площадке вокруг могилы уже стояло около тысячи человек. Кто-то из руководства «Квантума» произносил речь. Катюня, опухшая от слез, висела на руке мужа, а тот плохо разбирал слова. Очнулся только, когда заговорил Коля.

– …Он был еще и редким другом. Неизменно до конца честным и всегда жестким. Такой и должна быть мужская дружба. Платон прожил жизнь короткую, но яркую, окрашенную его талантом, умом и бесстрашием…

Скляр был убит минуты через две после того, как с кружкой кофе вышел на лужайку перед домом. Снайпер, сидевший на дереве в глубине сада, сделал три выстрела из пистолета Glock с глушителем Evolution 9 и лазерным прицелом. Все три пули попали в голову. Телохранители Скляра – те двое, что по ночам сидели на чердаке с биноклями, – засекли убийцу, когда под ним хрустнула ветка, и выпустили в него шесть пуль. Через полчаса приехала одинцовская полиция. Еще через двадцать минут представители Следственного комитета по Одинцовскому району.

Убийца оказался мужчиной средних лет, похоже, кавказской национальности, без документов. Сразу опознать его не удалось, хотя тут же установили сходство с парой зэков, вышедших год назад по прошению о помиловании. Но отпечатки пальцев не совпадали. На второй день расследования дело затребовало областное территориальное управление СКР, а еще через два дня – центр. Запрашивали по базам данных Дагестана, Осетии, Кабардино-Балкарии, посылали запросы в Армению, Азербайджан и Грузию…

Вика всю неделю пребывала в прострации. Павел был при ней неотлучно, никого другого Вика видеть не могла. Павел объяснял Катюне, Ане Трофимовой и другим, что приезжать пока нельзя. Следаки появлялись ежедневно, опрашивали Вику и Павла, и только при них у Вики на лице появлялось осмысленное выражение.

Телохранитель Скляра, убивший снайпера, сидел в СИЗО по подозрению в превышении полномочий службами частных охранных предприятий. «Вашего шефа уже убили, когда вы открыли огонь», – твердил ему следователь.

Следаки отрабатывали параллельно две версии: убийство по сговору, для чего таскали на допросы Володю и всех остальных молодцов в шапочках, и убийство из-за лесной войны, снова допрашивая Володю, заставляя его вспомнить напавших на него в марте. Заказное убийство лесными партизанами стало рабочей версией. Выполнил его, похоже, профессиональный киллер, не местный, скорее всего – бывший зэк одной из закавказских республик, сбежавший или выпущенный, перебравшийся на север, в Россию, и примкнувший за бабло к партизанам. Александровы и Трофимовы считали эту версию правдоподобной.

Вика открыла двери дома даже не на девятый, а только на сороковой день. Пригласила маму с Португаловым, Эдика и Аркадия из «Квантума», Александровых и Трофимовых и еще двух своих подруг. Павел не отходил от Вики, было видно, что горе еще больше сблизило их. Павел сам принял решение не приглашать свою мать. «Ведь ты же его жена», – сказал он Вике, а та, уткнувшись Павлу в колени, снова заплакала. Павел обнимал ее, как маленькую, а Вике казалось, что ее обнимает Платон. Она смотрела на Павла, понимая, что будет цепляться за него всю жизнь. Будет делать все, чтобы остаться рядом с ним. Павел стал для нее продолжением Платона.