Они медленно шли в противоположных направлениях. Между ними проплывали стеллажи со свитками, манускриптами и испещренными письменами табличками. Свет вокруг отца Томаса то вспыхивал, то гас, словно далекий маяк. С каждым разом он становился все слабее. Афанасиусу пришлось повернуть голову. У него возникла иллюзия, что друг находится гораздо дальше от него, чем на самом деле. В сердце Афанасиуса закрался страх. Он ненавидел библиотеку, даже находясь среди людей. Теперь же управляющего охватило чувство, близкое к неконтролируемой панике. Выйдя из-за шкафа, Афанасиус увидел темную человеческую тень, едва освещенную слабым мерцанием, исходящим от отца Томаса. Человек стоял на полпути между ними.

Афанасиус остановился и уставился на темный неподвижный силуэт. Отец Томас, должно быть, тоже его заметил, поэтому замер в конце прохода. Управляющий перевел дыхание, немного успокоился и тихо зашагал к темному силуэту. Друг последовал его примеру. Расстояние между ними все сокращалось. Оранжевый свет разгорелся с новой силой. Томас достиг человека первым.

— Брат Понти! — так громко, чтобы услышал Афанасиус, воскликнул священник. — Это, оказывается, ты.

Афанасиус видел сутулую фигуру слепого уборщика, возникшую перед ним из темноты. Старика озарял свет отца Томаса.

— А кто еще, кроме меня, здесь может быть? — удивился брат Понти.

Его голос был неестественно хриплым из-за сухого воздуха и пыли, которую он вынужден был вдыхать все эти годы.

Даже в оранжевом свете старик казался мертвенно-бледным, словно напрочь лишенным крови. Из-за этого он был похож на паука или какое-то бесцветное насекомое, которое каким-то чудом ухитрялось жить во тьме горы.

— Я не был уверен, — дружелюбно произнес отец Томас. — Я только что проверял систему, и произошел сбой. Система не узнала тебя. Ты зарегистрировался, входя в библиотеку?

— Да.

Брат Понти поднял тощую руку.

Афанасиус, стараясь не издавать ни звука, осторожно подошел к слепцу. Он видел, как его собственная колонна света словно перескочила к уборщику, окрасив его в оранжевый оттенок.

В ту же секунду сработала инсталлированная отцом Томасом программа. Сидевший в диспетчерской стражник заметил, как три точки на экране сошлись где-то в римском отделе, но, разумеется, не придал этому значения. Программа отца Томаса сделала так, что система безопасности начала считать Афанасиуса братом Понти, а слепого уборщика — управляющим монастырским хозяйством.

Афанасиус стоял чуть дыша. Он не пошевелился и не издал ни звука, но брат Понти что-то почувствовал. Старик повернулся в его сторону. Приподняв голову, словно крыса, уборщик втянул в себя воздух. Он сделал шаг в направлении Афанасиуса, но отец Томас взял его за руку.

— Сделай мне одолжение, брат, — произнес священник, слегка подталкивая старика в противоположном направлении между рядами стеллажей и книжных шкафов. — Тебе надо вновь пройди через систему датчиков на входе. Я уверен, что система сама исправит допущенную ошибку.

Понти послушно последовал за отцом Томасом, но его голова еще некоторое время была повернута в сторону, словно он хотел разглядеть неизвестного, чье присутствие почувствовал.

Афанасиус облегченно вздохнул, наблюдая за медленно удаляющимся уборщиком. Впрочем, его облегчение было непродолжительным. Теплый свет, струящийся вокруг священника и монаха, также удалялся от него, оставляя в полной темноте. Сначала стих звук их голосов. Потом померк и погас свет. Афанасиуса окружала гробовая тишина и темнота.

104

Второй раз за сегодняшний день Лив пришлось пересказывать подробности своего рождения и ждать, что на это скажут. Она следила за выражением лиц трех уставившихся на ее шрамы людей.

— Крест восстанет, — прошептал Оскар, — и освободится Таинство.

Глаза старика встретились с ее глазами. В них девушка прочла нечто очень близкое к удивлению.

— Это вы, — произнес он.

Лив почувствовала неловкость и заправила футболку в штаны.

— Не уверена. Я не знаю, что такое Таинство, поэтому не уверена, что в состоянии его «освободить».

Она села и уставилась на страницу блокнота с буквами и символами. Там же был последний вариант составленного из них сообщения: «Ask Mala». Записывая эти слова, Лив думала, что наконец-то напала на след. Теперь же выяснилось, что этот путь никуда не ведет. Мала знали о Таинстве не больше, чем она сама. На девушку навалилась страшная усталость, словно кто-то открыл шлюз.

— Буквы были выцарапаны на коже, как телефонный номер? — спросил Габриель.

— Нет, — потирая глаза тыльной стороной ладони, ответила Лив. — Их выцарапали на яблочных зернышках.

Подняв глаза, девушка увидела, что все смотрят на нее.

— На зернышках? — переспросил Оскар.

Она кивнула.

Старик на минуту замер, призадумавшись, затем вздохнул и придвинул к себе клавиатуру.

— Когда я жил в Цитадели, — открывая браузер, сказал он, — я узнал некоторые из их секретов.

Набрав что-то в поисковике, Оскар нажал клавишу ввода. На экран стало загружаться изображение, состоящее из зеленых, серых и голубых пятен.

Когда процесс загрузки закончился и детали стали четче, журналистка увидела, что смотрит на спутниковую фотографию Восточной Европы. Оскар кликнул на одном из участков снимка. Изображение переместилось в Южную Турцию, начало увеличиваться, расти, пока на экране не появился лабиринт улиц, расходящихся во все стороны от чего-то темного в центре.

— Это спутниковая карта Руна, — объяснил Оскар, — сделанная в восьмидесятые годы прошлого столетия. До этого самолетам не разрешалось пролетать над городом.

Изображение становилось все четче и четче. Лив придвинулась ближе к экрану.

Загрузка завершилась. В центре была Цитадель. Гора была черного цвета, за исключением темно-зеленого пятна в районе центра.

— После того как НАСА опубликовало этот снимок, юристы Цитадели подали иск. К счастью, их юридическая власть еще не распространяется на Космос.

Лив неотрывно смотрела на темно-зеленое пятно.

— Что это? — спросила она. — Озеро?

— Нет, — ответил Оскар, продолжая увеличивать изображение. — Это сад.

105

Афанасиус пробирался по утопающей в тишине библиотеке. Его руки были вытянуты вперед в поисках невидимых преград. Глаза неотрывно следили за тоненькой цепочкой огней на каменном полу. Как все живущие в горе, он свыкся с темнотой, но только не такой кромешной. Тихий шум звучал на пределе его восприятия, напоминая гудение роя пчел, пропадавших в тот миг, как только Афанасиус пытался посмотреть в их сторону.

Управляющий оглянулся, ожидая увидеть свет непрошеных посетителей, решивших углубиться в книгохранилища библиотеки. Никого. Краем глаза он уловил какую-то навязанную воображением тень. Вереница тусклых огоньков, словно трещина во тьме, мелькнула на полу.