– Что значит скобки? – спросил Боб. – Для твоих зубов?

– Да, для моих зубов, – ответила Барбара. – Разве бывают другие скобки?

Другие скобки, разумеется, были, она все выяснила. Еще сколько! Само собой, металлические, есть и пластиковые, и керамические, и крепившие зубы изнутри, и невидимые, как презервативы, облегавшие зубы снаружи. Хочешь привлечь к ним внимание, пожалуйста – есть яркие резиновые полоски. Выбор большой, одним визитом не отделаешься. Барбара пришла в полный восторг.

В Кингстоне, по ту сторону реки, открылась новая ортодонтическая клиника, и добираться туда вдвое дольше, чем до доктора Пайсмена, который ставил металлические скобки всей молодой поросли в Клэпхэме. Тут есть своя прелесть – пока доедешь туда, пока обратно. В интернете Барбара нашла дантиста с отличной фотографией, молодой человек в белом халате и (разумеется) с сияющей улыбкой. Вот бы Барбаре такую улыбку – ее зубы начали дрейфовать не одно десятилетие назад, медленно, как ледники, сейчас они основательно наезжали друг на друга, забор перекосился и весь пожелтел, как кукуруза на початке. Время действовать пришло.

Ортодонтическая клиника «Ривер вэлли» находилась на первом этаже перестроенного здания в центре Кингстона. В приемной было чисто, ее пока не успели обезобразить подростки – любители пачкать сиденья кресел грязными кроссовками. Барбара записалась у администратора и стала ждать вызова. Наконец ее провели в смотровую, Барбара поставила сумочку на стул в углу – тут лучше всякого спа-салона! Там она всегда казалась себе старой и рыхлой. А здесь заботишься о собственных зубах! Не просто тщеславие. Зубы важны.

Сестра укрепила вокруг шеи Барбары бумажный фартук, отрегулировала кресло – теперь Барбара лежала параллельно полу.

– Хотите что-нибудь посмотреть? – спросила сестра через маску.

Она готовила инструменты на маленьком стальном подносе, они отвечали ей веселым позвякиванием.

– Посмотреть? Нет, спасибо, – отказалась Барбара.

Она не из тех, кого надо постоянно чем-то занимать – смартфоном, телеэкраном, бомбить барабанные перепонки каким-нибудь подкастом. Ее вполне устраивает собственное общество.

– Точно? У нас есть «Нетфликс».

Сестра повернула небольшой прямоугольник, и он повис прямо над лицом Барбары. Нажала кнопку, и экран загорелся.

– Нет, нет, спасибо, – еще раз отказалась Барбара, уже уверенная в правильности своего выбора.

На экране высветилось меню, и она уставилась на разноцветные квадратики, каждый сулил получасовое развлечение. Сестра похлопала ее по руке и сказала: врач сейчас придет.

В детстве Барбара обошлась без скобок – зубы были более или менее ровные, и вообще в те времена скобки обычно не носили, а вот когда она водила детей через дорогу, у половины школьников – полон рот металла. В двенадцать лет, в тысяча девятьсот шестьдесят втором году, заботило ее лишь одно: как сделать завивку под Ширли Джонс из популярного мюзикла. Прическа не получалась, и Барбара прекратила бесплодные попытки. А вот у ее сестры, Кэрол, с завитками проблем не возникало, что не оставалось без внимания мальчиков и беспокоило родителей. Сестра была хорошенькой, а Барбаре, на два года моложе, эдакой домашней собачонке, доставались только объедки с барского стола.

Закончив школу, Барбара поступила в общественный колледж в Норуолке, осваивать бизнес-администрацию, решила, что станет секретарем. А Кэрол метила в актрисы и переехала в Лос-Анджелес, жила там в гражданском браке с каким-то мужчиной, от чего сильно страдали родители. С Бобом Барбара познакомилась в кафетерии – он учился на инженера, – им друг с другом было уютно. Барбара не помнила, о чем они тогда говорили, Боб просто смотрел на нее, как на кинозвезду, как на кого-то значительного и желанного, и вскор они обручились, а потом и поженились. Осчастливили родителей, сыграли свадьбу на заднем дворе их дома в разгар лета, гостей набралось пару дюжин, в основном подруги ее матери, все прошло быстро и очень мило. Барбара надела жемчуг, а Кэрол все время мрачно зыркала по сторонам – ее злило, что родители не пригласили ее парня, как выяснилось, он был женат. Дело в том, что в тысяча девятьсот семьдесят втором году до Коннектикута свободная любовь еще не добралась.

Конечно, они с Бобом хотели иметь детей. Естественно же. Единственной известной Барбаре женщиной, добровольно отказавшейся от детей, была ее незамужняя тетя Дора, медсестра, счастливо делившая жилье с другой женщиной в Роуд-Айленде. На праздники они приезжали вместе, привозили пироги и торты собственной выпечки, и никто не обращал на этот союз внимания, разве что иногда огорчался – как же две симпатичные женщины не сумели найти себе мужчин и вступить в брак? Барбара детей хотела, чтобы воспитывать их ответственно и строго, деля обязанности с мужем поровну, как в бейсбольной команде – не важно, кто в данную минуту машет битой, важен командный результат.

Они честно пытались. Барбара помнила, как после свадьбы решительно выбросила в мусор противозачаточный колпачок, хотя под вечер за ним вернулась. Всю неделю они с Бобом активно занимались любовью, почти каждую ночь – какое счастье, наконец-то они вдвоем! У них был секс и до свадьбы, однако не часто – найти время и место для уединения было не так легко. Теперь, в собственной квартире, можно заниматься сексом сколько влезет, что они и делали. Барбара задергивала занавески, будто кто-то мог подглядеть в окно второго этажа, и, вернувшись с работы и наскоро перекусив, они прыгали в кровать и играли с телами друг друга, как с самыми дорогими сердцу побрякушками, подаренными на день рождения.

Прошел год, а забеременеть все не получалось. Барбара пошла к доктору, та засыпала ее вопросами о менструальном цикле, выкачала из нее через согнутую в локте руку поллитра крови. На следующий год случился выкидыш, потом еще один, и еще один. Врач Барбары сказала, что, вероятнее всего, впредь будет то же самое, и если она очень хочет стать мамой, стоит подумать о приемном ребенке. Она обсуждала этот вопрос с Бобом не один год, пока Барбаре не стукнуло тридцать, и Боб наконец сказал:

– Знаешь, Барб, что-то не хочется мне чужого ребенка, – и вопрос был закрыт.

Если знаешь, что все обстоит так, а не иначе, с этим можно жить, подумала тогда Барбара. Осознанно мириться с тем, что есть, все лучше, чем идти наперекор себе и пытаться достичь недостижимого. В долгосрочном плане оно точно лучше. Если честно, в душе она была против, она любила бы любого ребенка, окажись он у нее, она знала это как дважды два, – но не все зависит от нее, правда же?

Дверь скрипнула, и Барбара обернулась. Вошел молодой стоматолог, чей снимок она видела в интернете, и сел на стул рядом с ней.

– Здравствуйте, – сказал он. – Я доктор Дэн. Можете называть меня доктор Вейс, если хотите, но пациенты в основном зовут меня по имени. – Он пожал Барбаре руку, которая немного затекла, потому что она лежала, опершись о локоть.

Возможно, он этого не заметил.

– Здравствуйте. – Барбара улыбнулась.

Живьем он оказался еще красивее скорее всего нет даже тридцати, волосы аккуратно причесаны, на щеках – едва заметное покраснение от лезвия, наверняка утром брился.