и лишь тогда, когда холод стал невыносимым, а в груди начало жечь от нехватки кислорода. Спустившись вниз, она долго плакала. Материнское сердце изнывало от горя. Если она не смогла, то как с этим справится ее дочь? Только вера в силы Луны поддерживала Нефелину и помогала сохранять ясность рассудка.

Пока мастера проверяли лунфилет, складывая внутрь съестные припасы, теплую одежду и мази от обморожений, Криолина пригласила правителей в свой дворец.

Они подошли к гигантской лестнице-стеблю, которая заканчивалась шарообразным зданием, похожим на белоснежный одуванчик, готовящийся сбросить семена-парашюты.

Лестница-стебель имела необычное устройство. Две лестницы, обвивавшие стебель по кругу, двигались: одна вверх, другая вниз. Они предназначались для приземленных, как втайне (и не очень) называли остальных драгомирцев, не обладавших воздушным даром, гордые кристаллианцы. Лестницы обладали одним существенным недостатком: они очень медленно двигались. За время подъема можно было основательно заскучать и даже устать.

Для отдыха использовались широкие «листья», отходившие от лестницы-стебля. Здесь находились уютные уличные кафе и зоны отдыха с гамаками и тентами от яркого солнца.

Тех, кто не хотел тратить время, любезно поднимали во дворец-одуванчик воздушные придворные. Но желающих было мало. Люди не любили болтаться в воздухе между двумя придворными, крепко державшими их под руки. Это казалось им унизительным. Поэтому гости невыносимо долго ехали вверх на движущейся лестнице, сначала потея под жарким солнцем, а потом дрожа от холодного ветра. В конце концов лестница все же доставляла гостей в просторный зал сферической формы.

Зал был центром дворца, во все стороны от него расходились прямые стеклянные трубы-коридоры, заканчивающиеся сферами разных размеров. В крупных сферах располагались библиотеки, столовая, мастерские, а в мелких – жилые комнаты, спальни, кабинеты. Добраться туда было нелегко. Точнее, невозможно. Во дворце Криолины, как и в Гарнетусе, не было ни одной лестницы. Но если в Гарнетусе побеспокоились о посетителях, предложив им для удобства сфайеры, то кристаллианцы не отличались заботой о гостях. Они просто подхватывали их под руки и с огромной скоростью доставляли куда нужно. После таких экскурсий, во время которых слезились глаза и закладывало уши, у посетителей пропадало желание возвращаться во дворец еще раз.

Хотя Криолина была очень гостеприимна. Она стремилась показать гостям как можно больше и устроить их на ночлег на самом верху, откуда было видно весь Драгомир с высоты птичьего полета.

Чувствуя ее искреннюю заботу, никто из гостей не решался сказать воздушной правительнице, что им совсем не нравится, когда их таскают туда-сюда, словно младенцев, подхватив под локти.

Вот и сейчас Гелиодор, Александрит, Сардер и Варисцит застыли у подножия стеблей-лестниц и с тоской посмотрели наверх.

– Никаких лестниц. Даже не думайте! У нас нет времени, – преувеличенно громко воскликнула Криолина, легкой бабочкой порхавшая вокруг.

Она незаметно махнула самым крепким придворным, и те, подхватив правителей, взмыли в воздух. Таким же способом доставили наверх и Аметрина со Стефаном, который, пожалуй, единственный пришел в неописуемый восторг. Совершенно не смущаясь, он вертел головой, чтобы не упустить ни единой детали. Жалел Стефан лишь об одном: что не может записать все. Руки аж зудели от желания.

– Не переживай, – успокоила его летевшая рядом Луна. – Пока мы будем подниматься на лунфилете, времени будет достаточно. Успеешь все записать и даже зарисовать.

Стефан вздохнул и еще быстрее завертел головой, силясь впитать в себя всю красоту. Но не успел он как следует насладиться, как мягко приземлился на прозрачное крыльцо.

Стефан зажмурился, боясь взглянуть под ноги. Это какие же надо иметь нервы, чтобы стоять на прозрачном крыльце в доброй сотне метров над землей!? К тому же потоки ветра, словно обозлившись на вторжение приземленных в воздушное царство, так и норовили столкнуть гостей с крыльца. Пока их поддерживали уверенные руки кристаллианцев, было еще не так страшно, но, когда они почтительно отошли в сторону, Стефан физически почувствовал, что означает выражение «поджилки трясутся». Луна улыбнулась и взяла его за руку.

– Можешь открыть глаза, я рядом! – сказала она.

– Точно? – переспросил Стефан, цепляясь за нее.

– Если что, я тоже тут, – пробасил Аметрин.

– Вот как раз это меня никак не успокаивает, – проворчал Стефан. – Если крыльцо рухнет, кто знает, кого Луна кинется спасать первым. Скорей всего, тебя, так как ты ее мимозырей не обзывал. И полетит мое несчастное тело в пропасть, чтобы там пропасть навеки.

Аметрин с Луной рассмеялись, а Фиччик, который терпеть не мог, когда кто-то разговаривал в его стиле, буркнул:

– Никуда твое тело не денется. Если что, я поймаю, – и, глядя, как Стефан опасливо приоткрыл один глаз, мстительно добавил: – Наверное!

Стефан вновь зажмурился. Аметрину это надоело, и он подтолкнул друга к белоснежной двери, украшенной кристаллами горного хрусталя, из-за чего казалось, что она покрыта инеем.

Аметрин потянул дверь на себя. Она отозвалась мелодичными переливами, напоминающими звон сосулек, и друзья вошли во дворец. Если Стефан думал, что его мучения закончились, то он глубоко заблуждался. Стены, пол и потолок тоже оказались стеклянными, лишь слегка затемненными от солнца. Ощущение, что идешь по воздуху, сохранялось. У Стефана закружилась голова, он оперся на Аметрина и застыл на месте, чувствуя, как крупные капли пота выступили на лбу.

– Кажется, я боюсь высоты, – простонал он.

– Не говори ерунды, – резко ответил Аметрин. – Пока тебя держали с двух сторон, ты не боялся.

Фиччик ничего не стал говорить, а перевоплотился в Лунфича и встал рядом:

– Держись за меня, и пошли, а то нас уже заждались.

– Спасибо, – превозмогая тошноту, пробормотал Стефан и вцепился в шерсть Лунфича.

Хоть он и умирал от страха, любопытство все же было сильнее. Через несколько минут Стефан уже позабыл, что ему страшно, и в немом изумлении разглядывал центральный вестибюль дворца, прекрасный и ужасный одновременно.

Вестибюль представлял собой полукруглую сферу усеянную широкими отверстиями, которые находились под ногами, в стенах и даже на потолке. Из-за этого зал напоминал гигантские соты с круглыми дырами. Архитектор задумал вестибюль как центр дворца. Только отсюда можно было попасть в другие комнаты и только через него – выйти наружу. Каждая дыра вела в стеклянный коридор, который заканчивался круглой сферой-комнатой.

Стефан несколько раз моргнул, чтобы стряхнуть восторженное оцепенение, и заторопился за друзьями. Луне приходилось постоянно страховать его, чтобы он, засмотревшись по сторонам, не упал в дыру-коридор на полу.

Луна и сама боялась провалиться в такую дыру, хоть и не признавалась в этом. Каждый раз, когда она гостила у бабушки Криолины, ей требовалось немалое мужество, чтобы шагнуть в такую яму. Лететь вверх Луне удавалось лучше, чем замедлять и контролировать свободное падение. Поэтому,